Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение | страница 41
Как рассуждают барышни 38–40–42 лет, у которых появились первые признаки старения на лице: стали опускаться щеки и появились складки-марионетки в углах рта, на шее при повороте головы стали заламываться складки кожи? Сначала они идут к косметологу и пробуют весь арсенал аппаратных, нитевых и инъекционных методик на своем лице. Не получив желаемого результата, приходят на прием к пластическому хирургу, думая, что мы оперируем волшебной палочкой: без разрезов, без синяков и без отеков. Но это не так. Чудес не бывает, это хирургия.
Пластическая операция — это грубый инструмент, и применять его надо при наличии веских клинических показаний. Именно пациенткам, которые ждут чуда, я нередко отказываю в операции, натыкаясь на непонимание с их стороны. Но я стараюсь аргументировать свой отказ, рассказывая про возможные осложнения, про рубцы и особенности реабилитационного периода после SMAS-лифтинга.
Представьте, что перед вами весы. На одну чашу вы положите свой результат операции, а на вторую — те, возможно, видимые рубцы, которые останутся вокруг ушей, тот внутренний дискомфорт, который вы будете испытывать как минимум год после операции, те эмоциональные переживания, которые вам обеспечит ваше окружение в первые месяцы реабилитационного периода. А теперь ответьте себе на вопрос: «Какая чаша перевесила?».
Так вот, я советую своим молодым пациентам делать пластику лица только тогда, когда, подойдя к зеркалу, вы скажете себе: «Я понимаю, что после операции у меня могут остаться видимые рубцы вокруг ушей на всю жизнь, что первые месяцы у меня будет с трудом поворачиваться голова и внутри все будет тянуть, что кожа на щеках и шее навсегда станет менее чувствительной, НО я не могу больше смотреть на эти брыли и не хочу видеть несколько раз день в зеркале это постаревшее лицо». Только в этом случае вы готовы к пластике лица.
В противном случае молодые женщины очень тяжело переносят реабилитационный период, изводя своими переживаниями себя, своих близких и хирурга. Они думают: «Все и так было неплохо, зачем я ввязалась во всю эту эпопею с операцией?» А я предпочитаю, чтобы мои пациенты получали удовольствие от моей работы. Можно сказать, что я даже в некоторой степени зависима от этого. И видеть тоскливые глаза пациентки в перевязочной только потому, что она была психологически не готова к операции, я не хочу. Мне проще отказать.
Еще я отказываю в операции, если считаю, что исходный материал красив. Например, недавно на прием пришла женщина с желанием изменить форму груди.
