— Он здесь.
— Ты уверена, что это он?
— Он сам сказал.
— Давно он пришел?
— Около часа.
— Ты не боялась?
Внезапно Мегрэ ощутил запоздалый страх за жену.
— Я знала, что не подвергаюсь никакой опасности. Они шептались, стоя у двери напротив.
— Мы беседовали.
— О чем?
— Обо всем. О весне, Париже. О том, что исчезают маленькие шоферские ресторанчики…
Наконец Мегрэ вошел, и в гостиной, служившей одновременно столовой, увидел довольно молодого человека, который поднялся ему навстречу. Г-жа Мегрэ заставила гостя снять плащ; шляпу он положил на стул. Он был одет в синий костюм и выглядел моложе своих лет.
— Извините, что я пришел сюда, — выдавил молодой человек с вымученной улыбкой. — Я боялся, что у вас на службе мне не позволят сразу прийти к вам. Столько всякого рассказывают…
Он явно опасался, что в полиции его будут бить. Смущался, подыскивал слова, лишь бы не молчать. Он и не подозревал, что комиссар смущен не меньше его. Г-жа Мегрэ тем временем удалилась на кухню.
— Вы именно такой, каким я вас представлял.
— Присаживайтесь.
— Ваша жена была очень терпелива со мной.
Внезапно, словно о чем-то вспомнив, молодой человек достал из кармана пружинный нож и протянул его Мегрэ.
— Можете отдать кровь на анализ. Я его не мыл.
Мегрэ небрежно положил нож на маленький столик и опустился в кресло лицом к гостю.
— Не знаю, с чего начать. Это очень трудно…
— Прежде я задам вам несколько вопросов. Как вас зовут?
— Робер Бюро. Пишется так же, как слово «бюро». Это символично, правда? И отец, и я…
— Где вы живете?
— У меня маленькая квартирка на улице Эколь-де-Медесин, в старинном здании — дом стоит в глубине двора. Работаю я на улице Лафита, в страховой конторе. То есть, работал… Ведь со всем этим покончено, верно?
Последнюю фразу он произнес с печальным смирением. Умиротворенно и спокойно осмотрелся, словно пытаясь вжиться в окружающую обстановку.
— Где родились?
— В Сент-Аман-Монрон на реке Шер. Там есть большая типография Мамена и Дельвуа, работающая на многих парижских издателей. Там и служит мой отец; в его устах имена Мамена и Дельвуа почти священны. Я жил, а родители и сейчас живут, в маленьком доме у Беррийского канала.
Мегрэ не торопил его: не стоит слишком быстро переходить к главному.
— Вы не любили свой город?
— Нет.
— Почему?
— Мне казалось, что я там задыхаюсь. Все там друг друга знают. Идешь по улице и видишь, как на окнах колышутся занавески. Я постоянно слышал, как родители шептались: «Что скажут люди…»
