– Ладно, давайте свой портфель, гражданин Гольдберг. Где он, кстати?
– В машине остался, я мигом…
Семён Романович резво заскочил в микроавтобус, спустя несколько секунд так же резво выскочил обратно, и чуть ли не на полусогнутых подбежал к капитану, держа перед собой на вытянутых руках портфель. Я думал, сейчас он отдаст его с поклоном в пояс, но нет, всё-таки у нашего худрука хватило самоуважения до такого не опускаться.
Конечно, в глубине души я его прекрасно понимал. В общем-то типичный представитель своей народности – и вдруг оказаться на нарах… Нет, не исключаю, что, обладая некоей пронырливостью, он и там не пропадёт, но это ещё бабушка надвое сказала.
Капитан взвесил в руке портфель.
– Сколько там, говорите, гражданин Гольдберг?
– Шесть тысяч восемьсот за вычетом потраченных тридцати двух рублей сорока копеек на ужин.
– Что-то скромно поужинали, – хмыкнул представитель закона, открывая портфель и заглядывая внутрь.
– Так ведь мы без спиртного, у нас бас-гитарист за рулём, ему нельзя, ну и мы из солидарности.
– Сочувствую, – хмыкнул капитан.
Он извлёк на свет божий пачку купюр, подкинул её вверх и сунул обратно.
– Как думаешь, Семён, – обернулся к старлею, – стоит пойти ребятам навстречу?
– Думаю, на первый раз можно, товарищ капитан.
– Эх, погубит нас с тобой, Сёма, когда-нибудь наша доброта… Ладно, можете быть свободны, граждане артисты, но при условии, что левачить на территории Куйбышева больше не станете. Иначе в следующий раз церемониться не будем. Я доходчиво объяснил?
– Куда уж доходчивее, – буркнул Юра, чья мечта о приобретении мотоцикла, похоже, откладывалась на неопределённый срок.
Оборотни в погонах сели в свой «Жигулёнок», портфель был небрежно брошен за заднее сиденье.
– На бензин до Пензы деньги-то остались? – крикнул капитан, приспустив стекло.
– Остались, – ответил Гольдберг.
– Тогда счастливого пути!
Старлей дал по газам, и спустя несколько секунд «Жигуль» скрылся за углом «Дома железнодорожника».
- Бл@ть, такие деньги!
Голос Юрца был полон тоски и отчаяния.
– Радуйся, что под статью не загремел, – вздохнул я, поправляя туго натянутый ремень висевшей на плече сумки.
* * *
Сергей Борисович приехал в Пензу за неделю до наших куйбышевских гастролей. Накануне визита позвонил мне из Москвы, сказал, что приедет забирать семью, а заодно хочет встретиться со мной по старой памяти в «чайной». Договорились о времени, и в назначенный час я звонил в знакомую дверь.
Козырев был уже там. Белая сорочка с закатанными рукавами, отутюженные брюки, начищенные ботинки, вернее, полуботинки, так как середина мая баловала по-настоящему летней жарой.
