– Так что же, к нам, значит, решил перевестись?
– Переезжаю в Москву, надо же где-то доучиваться по профилю.
– Интересно, чему тебя там в твоей Пензе успели обучить… Будущий помощник машиниста, значит?
– Кхм, получается, так.
– И вот прямо планируешь по специальности работать?
– Виктор Петрович, жизнь такая штука, что в далёкой перспективе ничего нельзя планировать. Во всяком случае, думаю, практику на поездах я всё-таки откатаю, а там будет видно.
Назимов нахмурился, раздувая волосатые ноздри. Видно, в его глазах я представлялся этаким мажорчиком, неожиданно свалившимся на его бедную голову, от которого неизвестно ещё чего ждать. Но деваться ему было некуда, если даже Козырев или его люди с ним не общались, в любом случае по закону он обязан принять меня в студенты своего училища. Тем более что я напомнил, кто является автором «Гимна железнодорожников». После этого Назимов немного просветлел лицом и даже выдавил из себя какое-то подобие улыбки.
Дальше мне пришлось пройти процедуру оформления документов, знакомства с мастером и моей группой. Мастер Андрей Викторович Бушмин был полной противоположностью моего прежнего мастака. Внешностью он походил на медведя, каждая ладонь – как лопата, а улыбка на его лице, судя по всему, была редким гостем. Разве что ухмылка. И никакого пиетета, похоже, передо мной он не испытывал.
– Будешь шалить – рука у меня тяжёлая, – пригрозил Бушмин.
И в доказательство своих слов сжал моё когда-то травмированное плечо с крепостью бульдожьих челюстей. Напрягши бицепс, не без труда мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица, с трудом удержавшись от желания пробить в печень… Хотя правой удобнее, конечно, в район селезёнки. Бушмин хмыкнул и убрал руку.
– А ты, я слышал, по боксу чемпион?
– Есть такое.
– Смотри, а то в группе у нас есть парочка отмороженных, Коля Жмакин и Федя Фролов. Так вот они чуть что – сразу в рыло. И ты для них уж точно не авторитет.
– Да? – поднял я брови. – А вы?
– Что я?
– Вы для них авторитет или они вас ни во что не ставят?
Физиономия Бушмина начала багроветь, и он потянулся было снова к моему плечу, но в последний момент убрал руку.
– Ты, Варченко, особо-то не заговаривайся. Это, может, ты у себя там в Пензе в училище был авторитетом, а здесь будешь с первого дня доказывать свою… хе-хе… профпригодность.
– Я вас понял, Андрей Викторович. Могу быть свободен?
– Погоди… 31-го августа у нас собрание, в 9 утра чтобы был в училище как штык. 27-я аудитория. Не забудь!
