– Бо, будь осторожен. Пещера… опасна.
Бо направился к входной двери и нежно повлек за собой Киннамон.
– Знаю. Любой, кто понимает природу, скажет тебе, что пещера – живое существо, а эта всегда была одной из самых голодных.
Они остановились и посмотрели в окно, за которым по-прежнему хлестал дождь. Бо нагнулся и поднял ее зонтик.
– Он тебе понадобится.
– Спасибо.
Бо открыл ей дверь.
– Домой, – напомнил он. – Ты обещала. Я позвоню тебе, когда все будет готово.
Киннамон повернулась к двери, но потом остановилась и оглянулась. Поддавшись сиюминутному порыву, она протянула руку и коснулась его щеки кончиками пальцев – так, как она делала давным-давно, когда они были вместе. Она осознавала, что ее пальцы истончились, а кожа увяла и под ней проступили вены. Бо поседел, но его худое лицо по-прежнему оставалось удивительно мягким на ощупь.
Пятьдесят лет, подумала она. Пятьдесят лет насмарку.
Бо поймал ее руку, поднес к губам и, прежде чем выпустить, запечатлел на костяшках легкий поцелуй.
– Не переживай, – сказал он. – Я обо всем позабочусь.
Киннамон вздохнула, повернулась к двери и открыла зонтик.
– Не заставляй меня ждать твоего звонка слишком долго, – сказала она, не глядя на Бо. – Мне уже довелось это делать, и повторения я не хочу.
После ухода Киннамон Бо щелкнул рычажком переключателя неонового знака на витрине и, высунув голову за дверь, убедился, что красное мигающее «Открыто» сменилось на обычное голубое «Закрыто». Знаку было уже больше двадцати лет, и переключатель иногда не срабатывал. Если люди увидят, что на магазине написано «Открыто», но не смогут попасть внутрь, то, учитывая его возраст, решат, что он свалился с сердечным приступом, и вызовут службу спасения. Он точно разозлится, если вечером вернется в магазин и увидит, что двери вышиблены. А он твердо вознамерился вернуться, потому что впервые за… целую вечность, пожалуй, у него появилась причина жить.
Всё нужное было у Бо дома, поэтому он запер магазин и направился к задней части здания, где был припаркован старый «Лендровер». По меркам современных автомобилей, тот был не таким уж старым – пятнадцать лет, – но Бо гонял его на износ в минувшем десятилетии, раскатывая по тропам и безымянным неасфальтированным дорогам. Он держал машину в относительной чистоте, сберегал передние сиденья с помощью чехлов, а напольное покрытие – с помощью плотных резиновых ковриков. Но любовь к езде по бездорожью все равно сказывалась: краска во многих местах была содрана камнями и кустарником. Бамперы щеголяли вмятинами бог знает от чего. Даже внутри, как Бо ни старался, черные пластиковые детали покрылись царапинами. Что Бо особенно нравилось в машине, это покрытые кожей руль, рычаг ручного тормоза и ручка переключения передач. Просто ощущение кожи под пальцами давало уверенность в том, что можно использовать всю мощь машины. Может, звучало это безумно, но было именно так. На зеркале заднего вида в маленькой сетке висел бейсбольный мячик. Тот самый, который он подавал на своей последней игре в составе школьной команды округа Эдвардсон. Было это много десятков лет назад, но черт возьми, бросок у него тогда был что надо.
