Гору нужно кормить.
Эта фраза, как бы безумно она ни звучала, была написана на обратной стороне обложки семейной Библии, привезенной из Англии сотни лет тому назад. Он не знал, как вышло, что эту обязанность возложили на Пайлов, но случилось именно так. Они были хранителями, им полагалось защищать жителей города и приносить малую жертву – исключительно чужаков – во имя всеобщего блага. Нет, во имя всеобщего выживания.
Бо как-то провинился, и гора забрала Марли и Фэллон.
И его грызло ужасающее предчувствие: если он не выяснит, как это произошло, если позволит этому случиться снова, аппетит горы изменится. Она больше не будет довольствоваться отбросами общества.
Она захочет самого свежего, самого молодого, самого нежного мяса, которое только удастся раздобыть.
По контрасту с вчерашним солнцем сегодня небо закрыла пестрая пелена светлых и темных облаков. Дин не имел ничего против солнышка, но дождь был ему ближе. Его жизнь сама по себе казалась маленькой черной тучкой. Смешно, но даже Детка, похоже, ездила по мокрому асфальту лучше, чем по сухому. Ничего не сказав Сэму, Дин вел машину к дому Киннамон Эллисон. Сэм сидел рядом и листал прихваченную в кафе газету.
– Что-нибудь новенькое? – наконец спросил Дин.
Сэм мотнул головой.
– Ничего. О пропавших девочках вообще ни слова.
Колокола больше не звонили, а парковки около церквей, мимо которых они проезжали, были теперь большей частью пустые. На дороге стало больше машин, стоянки около магазинов наполнялись. Город, наконец, начал просыпаться, и жители занялись тем, чем обычно занимаются жители маленьких, сонных южных городков по воскресеньям.
Они быстро добрались до дома Эллисон, но, подъехав, увидели, что синего «Приуса» на подъездной дорожке нет. Секунду оба молчали.
– Что теперь? – спросил Сэм.
Дин улыбнулся уголком рта.
– Ну, можно сидеть здесь и ждать. А можно вернуться в кафе.
Сэм застонал.
– Только не говори, что опять проголодался. Мы только что поели.
Дин пожал плечами.
– Я никогда не упускаю шанса подзаправиться про запас. Никогда не знаешь, получится ли перекусить в следующий раз. И потом, вдруг она тоже поехала завтракать.
Сложив газету, Сэм кинул ее на заднее сиденье и вздохнул.
– Ладно, поехали в кафе. Но больше никакой еды, а то так мы в толпе не затеряемся.
Дин посмотрел на него.
– В смысле, никакой еды?
– Мы вроде не хотим выделяться, забыл? – Сэм приподнял руку, пресекая возражения. – Я совершенно точно помню, как официантка сказала, что на ее памяти никто не смог до последнего кусочка съесть этот их бифштекс-«привет-сердечный-приступ».
