Бах! Мощной пощёчиной Аноре повалил её на пол и прошипел:
– Подписывай признание, сучка. Или я превращу последние часы твоей никчёмной жизни в ад.
Девчонка сжалась калачиком и дрожала. Я не выдержал и рванул к ним.
– Хватит, пожалуйста. Она всё подпишет, – я подал руку Юноне и помог сесть, а затем, почти умоляя, обратился к ней: – подпиши. И всё закончится.
Юнона зажмурилась и начала сотрясаться в рыданиях.
– Что будет потом? – дрожащим голосом спросила она.
– Тебя казнят, – холодно бросил шеф.
Она обмякла и села на пол, обхватив голову руками.
– Ей нужно подумать, – с наигранной мягкостью сказал Аноре и обратился ко мне: – А нам – пообедать. Давай дадим нашей гостье минут десять. Пусть переваривает.
Мы вышли, начальник закрыл дверь на ключ и жестом показал идти за ним. Он прошёл по коридору пару метров и остановился. Мимо пробежала стайка молоденьких медсестричек. Аноре приветливо махнул им рукой, они хихикнули. А когда скрылись за поворотом, тихо заговорил:
– Девчонку нужно казнить сегодня.
– Как это сегодня? А расследование? А суд?
Аноре махнул рукой:
– Никакого суда. Это приказ оттуда, – он показал указательным пальцем наверх, – сам понимаешь. Не обсуждается.
– Кто приведёт приказ в действие? – спросил я, уже зная ответ.
– Я бы с удовольствием это сделал, – серьёзно ответил шеф, – но есть дела важнее. Девчонку можно больше не мучить. Она всё подпишет. После этого вези её в лес, подальше. И там… – он поднёс указательный палец к виску и дёрнул головой в сторону, изображая выстрел. – Всё понятно?
Я кивнул.
– Вот и славно, – Аноре хлопнул меня по плечу, – ты пойдёшь обедать?
Я отрицательно помотал головой. Начальник пожал плечами.
– Как хочешь. Тогда можешь не ждать, – он сунул руку во внутренний карман и достал оттуда самодельный пистолет белого цвета. – Это её оружие. Выстрел должен быть из него. После этого сделай снимок тела. И сразу поезжай обратно. Никому не слова.
Вуд пошёл по коридору, насвистывая какую-то мелодию. А я и остался стоять, мрачно уставившись в пол. Тяжело выдохнув, зашёл в комнату.
Юнона сидела на коленях, опустив голову. Кровь всё ещё капала на пол. Одна прядь чёрных спутанных волос присохла к губам. На скуле красовался огромный синяк. Она дрожала.
Я присел, достал из кармана платок и прижал к носу Юноны. Но она замахнулась и шлёпнула меня по руке.
– Отвали.
– На, вытри кровь хотя бы, – настаивал я.
Несколько секунд Юнона не реагировала, затем дрожащей рукой взяла платок. Когда кровь немного остановилась, я достал из кармана наручники и сказал:
