Два тела чуть впереди на асфальте. Одно тело у дальней парадной. Одно тело в трех метрах от меня.
Девушка…
Черная помада, черная обводка вокруг глаз. Короткая джинсовая юбка, множество серебряных колец на пальцах и черная татуировка на правом бедре – «ловец снов».
Шея разорвана, откушена часть щеки, открытый перелом большеберцовой кости левой ноги. Раны совсем свежие. Дикого, возможно, отвлек шум вертолета или стрельбы, и он ушел прочь от своей добычи.
Возле тела лежит небольшой кухонный нож. Чистый, не запятнанный кровью…
Двигаясь вдоль стены дома, я огибаю его и попадаю на бульвар, который тянется от станции метро до крайней точки района, где до сих пор возводят новые многоэтажки. Возводили…
Конец муравейников.
Конец бесконечной застройки.
– Сверху было не так хреново…
Голос верно подмечает… С позиции наблюдателя в безопасной квартире все выглядело, конечно, хреново, но не настолько. Здесь, в непосредственной близости с трупами, когда видишь снующих и жрущих Диких… Становится по-настоящему не по себе. Становится жутко.
Тела повсюду, и большая часть из них находится на той же стадии разложения, что и Дикие на моей кухне. Однако гниют не только твари, но и люди.
– Люди и при жизни гнили.
В яблочко.
С переломами, укусами, обглоданные, выпотрошенные или вовсе нетронутые… И все-таки, процентов девяносто тел, выглядят так, будто они лежат не меньше двух недель. На самом же деле, им от силы два-три дня.
– А что насчет свежих?
– Иммунитет? – я прячусь за красным внедорожником от бегущего по дороге Дикого.
Спешит на звуки выстрелов, думает, что там есть мясо. Оно-то есть, но до него ему не добраться. Хотя…
– Или вопрос времени?
– Тогда и я могу…
– Не можешь. Но если будешь зевать, то тебя убьют.
– Ты же на подхвате? – я жду, пока Дикий уберется подальше, и мысленно выстраиваю безопасный маршрут до первой цели – подземный переход. Он спускается под железную дорогу и выходит на поверхность метрах в ста от супермаркета.
– Как там у вас говорится? На бога надейся, а сам не плошай?
– А ты бог? – я перехожу на едва слышимый шепот и слежу за еще двумя Дикими.
Несутся по тротуару на другой стороне улицы. Но вдруг резко останавливаются, падают на колени и вгрызаются в уже подъеденный труп старика. Я присматриваюсь: жующая тварь вырывает кусок, и по ее подбородку стекает кровь… Старик умер недавно.
Не трогают гниющих? Не то, чтобы это занимательный факт о Диких…
– Бог – понятие субъективное.
Я молчу и на полусогнутых крадусь вдоль машин, припаркованных у обочины.
