– А как ты вспомнил-то? – я выкидываю истлевшую до фильтра вторую сигарету, к которой так и не притронулся.
– Как? За рулем, спустя двадцать шесть лет. Двадцать шесть! Да… Любящая жена, прекрасный сын, квартира, хорошая работа… В Италию летали каждый год! Жизнь кипела, пока в аварию не попал. Да, тоже авария… Собака на дорогу выбежала, а я хотел маневр сделать. Не удался маневр… Колесом угодил в яму, а дальше не помню особо. Пришел в себя я в больнице, провалявшись без сознания два дня. Сотрясение, обе руки сломаны, весь в синяках, ссадинах… Минут двадцать я лежал в палате, пока ко мне не зашел врач, а его лицо… Догадался? Да! Искажалось, менялось. В ту же секунду хлынули воспоминания. Мне тогда было семь лет… Я отключился, но ночью сознание вернулось. Около двери на стуле сидел парень в халате, накинутом на плечи, и, скрестив на груди руки, спал. Его лицо… Искажалось. Да… Пришлось собраться с силами. До рассвета я копался в памяти, вытаскивая из нее события злополучного сентября. Мне тогда было семь лет…
Святослав задумчиво переводит взгляд на меня, затем за мою спину.
– И… Это… Чего это я… А! Ну, я «вел себя хорошо» и не показывал вида, что мне что-то мерещится. Конечно, было нелегко, но я справился, и после обычного лечения в обычной больнице меня выписали. Почти три месяца мне с горем пополам удавалось игнорировать Изменяющихся людей вокруг себя, которых, в принципе, было не так уж и много. Если честно, то совсем мало. Один из ста или тысячи… В толпе и вовсе не усмотреть. Но… Это как те преследующие числа. Тебя когда-нибудь преследовало определенное число?
– Да, думаю, у всех такое бывало, – я вспоминаю число 23, которое не давало мне покоя около месяца.
– Так вот. Ты просто несколько раз подряд замечаешь одно и то же число. И все. Оно с тех пор будет повсюду. С лицами случилась та же история. Одно, второе, третье… Я сломался. Видел их везде. Из потока людей на улице в глаза бросались только Изменяющиеся. Еще месяц, и я взялся за стакан. Из дома не выходил месяца четыре. Жена… София не понимала, что происходит, спрашивала постоянно… Мы ругались. Она терпела, а я молчал. Сын… Никитка видел и слышал все, что творилось, и в какую-то из наших ссор вступился за мать. Я никогда ее не бил, иногда просто замахивался, но не бил. Не простил бы себе такого. Сын испугался… Стал между мной и Софией и стукнул меня в живот. Конечно, я почти ничего не почувствовал, ему всего-то десять лет было, но в его глазах загорелось столько ненависти… – Святослав сдвигает брови. – На следующий день они ушли. Я понимал, что нужно перестать пить, найти работу, вернуть жену и сына, но как только выходил на улицу и замечал где-нибудь, пускай вдалеке, Изменяющегося, то… Дрожь, ноющее чувство страха внизу живота и ноги слабели. Я убегал и снова напивался. Замкнутый круг. Софию и Никитку я любил и люблю больше жизни, поэтому решил уйти сам, оставив им квартиру, машину, да вообще все. С собой я взял немного денег, какую-то одежду и покинул свою семью навсегда. А какие были варианты? Обратиться к психиатру, чтобы опять закрыли в «лечебнице», в которой не лечили? Мозг тогда у меня совсем расплавился и кроме паранойи ничего не выдавал…
