– Идём. Только скорее.
Эвери недовольно на меня посмотрела, но повела его к пыльной дороге, ведущей в другой район города, где жил Гавриил. Я на удивление был полон сил и мог бы даже пуститься в бег. Но Чарли шёл медленно, периодически останавливаясь. По прошествии получаса я начал думать, что Эвери как это всегда и случалось, была права и нам стоило обеспечить ему покой. Но дороги назад не было.
– Я больше не могу, – совсем слабым голосом сказал Чарли.
Я остановился и обернулся.
– Больно, очень больно.
Он убрал руку с плеча сестры.
– Чарли, не смей! – крикнул я, но было уже поздно.
Он схватился двумя руками за торчащий из бедра осколок и, издав вопль, выдернул его. Тут же из раны хлынула темно красная кровь. Её было так много, что на месте, где он стоял, тут же образовалась лужа. Чарли несколько секунд испуганно смотрел на свою ногу, а затем медленно закрыл глаза, будто заснул и упал на землю.
– Он живой! Живой! – с облегчением сказала Эвери, выслушивая его дыхание. Кровь всё также стремительно лилась на землю.
Я не знал, что делать. В голове мелькали разные мысли, но я никак не мог заставить себя составить план действий, где каждый из нас остался бы жив.
– У нас мало времени, – направив всё своё мужество в твердость голоса, сказала Эвери.
Она поднялась на ноги и подхватив брата под руки оттащила его с дороги под высохшие кусты, на обочину. Затем, сорвав с себя тряпичную накидку, она с трудом оторвала от неё длинный кусок и перевязала ногу Чарли выше ранения.
– Так крови будет меньше.
– Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь. С Гавриилом или с кем-нибудь ещё.
Я молча переводил взгляд с неё на Чарли.
– Мартин, ты вообще меня слышишь? Скажи уже хоть что-нибудь! – сказала она, схватив меня за плечо.
– Да, хорошо, давай скорее, – ответил я.
И уже совсем скоро она бегом исчезла из виду.
Я положил Ари на землю и сел рядом. Рывком подтянул Чарли к себе, положил его голову себе на колени. То же я сделал с Ари. Так мне было проще следить за их дыханием. Несколько раз Чарли приоткрывал глаза и как-то растерянно смотрел на меня, но затем снова погружался в сон неведомой глубины. И именно эта глубина пугала меня больше всего. Я боялся, что оказавшись слишком глубоко, он больше не захочет возвращаться.
В мире, где существовала жестокость, смерть, болезни, боль и горе, я был будто полугодовалым ребёнком, которому суждено было познать всё на своём горьком опыте. Этой ночью я узнал, что такое бояться за свою жизнь. Я узнал, что голод и отчаяние может сделать с прежде обычными людьми. А на той дороге, сидя в тени кустов, наблюдая рассветную процессию на горизонте, я, в полноте его, познал страх потери. Парализующий любые другие ощущения, он завладел моим разумом и телом. Я понимал, что даже если Чарли умрёт на моих руках, тут же явится Лев и заберёт его туда, где непременно оказываются все убитые, но этот мальчик не должен был закончить свою жизнь так, я не мог этого допустить.
