После той ночи я его не видела. Первые несколько лет я верила, что однажды мне придет от него письмо, что он вернётся целым и невредимым. Но шло время, и надежда угасала. Я тогда поддерживала связь с его братом Эдвардом. Им оказался тот самый молодой человек из библиотеки, который свёл нас с Михаилом. Он знал про экспедицию, но не был так заинтересован, как мы. У него была семья и он предпочел заботу о детях нашим исследованиям. Мы оба очень ждали возвращения Михаила. Но с течением времени я стала понимать, что Эдвард решил признать его пропавшим. Письма от него стали приходить всё реже и реже. Последнее письмо пришло через десять лет после того, как Михаил прошёл сквозь раскол. Эдвард писал, что не верит больше возвращение брата, что скорее всего Михаил сам не хочет возвращаться. Он попросил меня больше не писать ему, потому что скрывать от жены эти письма становилось всё сложнее.
Спустя время и я потеряла надежду увидеть Михаила снова. Я пыталась забыть о нём, жить своей жизнью и верила, что в Арабелле ему лучше. После этого прошло очень много времени. Я состарилась, а старик Алан помер. Жизнь была размеренной. Я занималась только огородом, да тобой, Иванна. Город я почти не покидала. И только однажды мне пришлось уехать достаточно далеко. Сестра Алана, Паула, сильно заболела, а кроме меня из родни у неё никого не осталось. Ты, наверное, и не помнишь, Иванна, но тогда мы уехали из города на полгода. Мы оставались с ней до самой её смерти.
Так вот, мы жили в её городе, и как-то утром я шла по бульвару, возвращаясь домой из магазина. На встречу мне шёл пожилой мужчина, он опирался на трость, спина его была сильно сгорблена, а глаза закрывал капюшон. Человек шёл медленно, и как-то так упал луч солнца, что я смогла увидеть его лицо. Оно было сморщенным, каким-то измученным, но у меня не было сомнений – это был Михаил. С нашей последней встречи на тот момент прошло тридцать четыре года. Это огромный срок, я просто не могла поверить своим глазам. От удивления я даже выронила сумки. Я сразу же позвала его, стала объяснять кто я, но он меня не узнавал, говорил, что я обозналась. Сцена была жалкой. Я умоляла его остановиться, посмотреть на меня, стала рассказывать, что ждала его и верила, что он сможет вернуться обратно. Михаил смотрел на меня, как на умалишенную, затем ускорил шаг и сказал, что позовёт на помощь, если я не оставлю его в покое. У меня не оставалось выбора, я дала ему уйти. Он постарел, выглядел совсем иначе, чем в день нашей последней встречи, но я была уверена. Я никогда не перепутала бы его глаза с чужими.
