Что же касается бессмертия вне религии, на сегодня лишь гипотетического, то вовсе не обязательно оно будет таким уж радостным. Иные обещания бессмертия скорее похожи на проклятия. В «Путешествиях Гулливера» Джонатана Свифта герой узнает о бессмертном народе струльдбругов: его представители одиноки и несчастны, поскольку, начиная с определенного возраста (с 80 лет), они лишаются гражданских прав и обречены прозябать, перебиваясь скудным ежедневным пайком. Чешский композитор Леош Яначек сочиняет в 1925 году оперу под названием «Средство Макропулоса» по мотивам пьесы Карела Чапека. Сюжет оперы такой: певица Эмилия родилась в XVI веке, она дочь алхимика Макропулоса, который испытал на ней созданный им эликсир жизни. Три века спустя она по-прежнему свежа и желанна, с неизменно звучным голосом, но она устала от невозможности состариться и умереть. Всех окружающих она доводит до изнеможения своим долголетием и пренебрежительным отношением к жизни. Ее дети и друзья, которых она давно пережила, стали ей безразличны, «среди вещей и теней» у нее не осталось привязанностей. «Вы все умрете, вам повезло», — говорит она тем, кто ее окружает. «Господи, отвори мне врата ночи, я хочу уйти, хочу исчезнуть» [9]. Жизнь без смерти на горизонте превращается в бесконечный кошмар, из всех форм тоски худшая одолевает тех, кому не суждено умереть. Они приговорены к ней навечно.
«Любуйтесь только тем, что видите лишь раз»? [10]
Во время беседы с одним юным поэтом — это был, вероятно, Райнер Мария Рильке — на фоне цветущего горного пейзажа Зигмунд Фрейд размышляет о смене времен года. Поэт не испытывает ни малейшей радости при мысли, что вся эта красота обречена на исчезновение и что зимой ее не станет. То, чем он хотел бы восхищаться, кажется ему испорченным бренностью, временным характером своего существования. Фрейд замечает ему, что главная ценность вещей состоит как раз в их скоротечности, что красота и совершенство ценны именно тем, что недолговечны. «Если бы существовал цветок, который цветет одну-единственную ночь, то от этого он не стал бы для нас менее великолепным» [11]. «Даже если придет время, — пишет он далее, — когда картины и статуи, которыми мы сегодня восхищаемся, разрушатся, или следующий за нами человеческий род перестанет понимать произведения наших поэтов и мыслителей, или даже наступит геологическая эпоха, в которой все живое на земле окаменеет, это отнюдь не умалит ценность всего прекрасного и совершенного». Античные мыслители, среди которых был и Марк Аврелий, предчувствовали: величайшие цивилизации погрузятся в забвение, погребенные под слоем праха. Все исчезнет, все канет в небытие — языки, люди, империи. Это цена, которую нужно заплатить за свое появление в истории человечества.
