Правда, в те растянутые мгновенья, пока меня баюкала фырчавшая «Волга», я не думал о личных точках бифуркации. Меня разморило. И тут в кармане толкнулся смартфон, морозя надеждой.
Засопев от волнения, я оживил гаджет… Светланка ответила!
Слова прыгали перед глазами, и я лишь с третьего раза прочел: «Как говорят в Анчурии, „Айо тоо ахава сине, оччи ахава!“ Сначала, вообще-то, знакомятся. Как тебя зовут? Где ты живешь?»
Блаженство заполнило меня, как гелий – баллонеты дирижабля. Ослепительная радость трепетала в душе, спирая дыхание, сжимая нутро до сладкой боли. Я! Говорю! С любимой!
Неужели Светлана все поняла и разгадала секреты Брута? Она же у меня умница!
Волнуясь, я торопливо набрал: «Антон Пухначёв. Москва, Арбат, 35». И отправил письмецо в будущее.
Москва, 3 февраля 1973 года. После двух
– Не пускайте, не пускайте его! – заволновалась очередь. – Тебя тут не стояло!
– Да чего вы? – талантливо изумился верткий студентик, тискаясь к прилавку. – С утра стою, просто отошел по делам… – и гордо продемонстрировал розовую ладонь с размашистой семеркой. – Мой номер!
– Да чё ты гонишь! – возмутился парень пролетарской наружности. – Это я – седьмой!
– Гони, гони его! – взыскующая справедливости толпа вошла в раж. – Ишь ты, спекулянт хитрозадый!
– Да вы чего… – запал у студентика попритух. Он решился на слабую попытку ввинтится в начало очереди, но ожесточенные «первые» сплотились, не пуская «хитрозадого» в свои ряды. Тот увял и вышмыгнул из магазина.
– А то ходят тут всякие… – победно зарокотала мощная бабища с круглым шиньоном на голове, похожим на волосяной клубок. Шиньон, похоже, еле держался, приколотый шпильками к «натуральной» редкой шевелюре. Он то и дело клонился набок, угрожая отпасть, но тут возникла продавщица, и я моментально забыл о немодной прическе.
Жрица советской торговли гордо внесла стопку индийских джинсов «Авис»[2], и снисходительно заворковала:
– Не волнуйтесь, граждане, всем хватит. Соблюдайте очередь!
Я покосился на ладонь – число «12», коряво выведенное синей пастой, виднелось четко, не то, что у всяких спекулянтов…
Конечно, «Авис» и рядом не лежали с «Рэнглером» или «Ливайсом». У почитателей «фирмы́» они шли за второй сорт, но, тем не менее, признавались за джинсы – крашенные нестойким индиго, «Авис» линяли, как «настоящие», приобретая божественную потертость…
– Не по двое! – очередь снова возбудил импульс беспокойства. – Штаны в одни руки!
– Ага, – подхватил кто-то бубнящий, – еще по трое бы брал…
