— Ты никогда не занимался тяжелой работой. И вправду, благородный, — незнакомка неожиданно потянула руки Ричарда на себя и те легли прямо на ее грудь. Через ткань сарафана кожа девушки едва ли не обжигала.
— Неожиданно… — Ричард самодовольно хмыкнул и властно потянул девушку на себя, впиваясь поцелуем в губы.
— Ага, знаешь как себя с бабой вести, — девушка довольно хмыкнула. Поцелуй вышел жарким и чувственным. — Значит, красавчиком был! Волосы какие, густющие — любой девушке на зависть. Пойдем, солдатик, в поле. Я там места заповедные знаю, чудеса покажу!
И незнакомка увела Ричарда за собой. Отблески огня осветили ее лицо. Нельзя было назвать девушку красавицей: широкое лицо, круглый подбородок, курносый нос. Но лукавый взгляд из-под густых ресниц и ямочка на подбородке придавали простому лицу очарование, что свойственное лишь молодости.
А еще у девушки была на диво ладная фигурка.
Заповедные места девушка отыскала у себя на сеновале и действительно делала ими чудесные вещи. И Ричард, пораженный, изучал новый для себя опыт. Близость с девушкой, которая искренне ему симпатизирует и отдается как человеку, а не его богатству, власти или социальному положению.
Где-то час спустя, когда Ричард излился в девушку уже дважды, она угомонилась.
— Красивый ребеночек от тебя будет. С волосами такими. Золотыми, — незнакомка закинула бедро Гринриверу на живот и сейчас завороженно крутила в пальцах тяжелые пряди его волос. — Можно будет ему сказать, кто у него папка?
— Я и сам бастард! Я…
— Не, не бастард ты, — девушка покачала головой, — ведешь себя сковано, не нашенский ты, будто впервые к людям вышел. Тебе мир вокруг чужой. А кому мир может быть чужим? Только благородным. Но ты не бойся, я смышленая, но не болтливая и не жадная.
Гринривер только вздохнул. На это ему возразить было нечего.
— Я признаю ребенка. И даже дам ему свою фамилию. Он даже получит шанс унаследовать мой титул после моей смерти, — Ричард не удержался от злой шутки.
— И хорошо! Как раз ребёночек сразу благословение святого Ирвина получит. Здоровым родится! — девушка взлетела на Ричарда и повела бедрами, пробуждая в любовнике желание.
— То есть ты сейчас со мной, потому что я благородный? — после третьего раза Ричард задумчиво смотрел на небо. Там, одна за одной, гасли звезды. Небо предвещало утро.
— Не, не так. Я с тобой, потому что тебе грустно. С такой-то раной, наверно, от тебя девушки отворачиваются, — пальчики девушки нежно коснулись шрамов, — а в такую ночь нельзя одному быть. Говорят, святой Ирвин льет слезы по холодным ночам. И мы вот дали ночи наше тепло, чтобы потом Ирвин согрел и благословил землю.
