В расширившийся горизонт начинающейся краткосрочной оттепели успело вписаться новое детище — “Вопросы литературы”, журнал истории, теории, критики литературы всех времен и народов.
Первым главным редактором стал Александр Григорьевич Дементьев, который знал меня еще по Ленинградскому университету и вытащил меня из в общем-то болотистого журнала “Советская литература” на иностранных языках, в редколлегию которого он незадолго до того был включен, можно сказать, с моей подачи. Но из “Воплей” его ровно через год забрал к себе замом вернувшийся на второй срок в “Новый мир” Твардовский.
Год этот был преинтереснейший — журнал “строился”, набирались сотрудники, быстро сложившиеся в крепкий коллектив, — иные из них и сейчас еще трудятся в редакции. Работали упоенно, расходиться к концу дня не торопились, тем более, что Александр Григорьевич неизменно напоминал своим окающим говором: — По домам не расходиться. — Это значило, что вечером мы гурьбой ввалимся в одно из кафешек около гостиницы “Ленинградская”, или просто будем топтаться возле какого-нибудь ларька, закусывая холодными котлетами неизвестного происхождения или черствыми бутербродами со вздыбившимся по краям сыром.
Не могу не помянуть здесь нашего первого ответственного секретаря — Зою Александровну Никитину, “Серапионову сестру” (к слову, мать знаменитого Миши Козакова), зажигательно деятельную не только в работе, но и в организации спонтанных посиделок, для которых с большой охотой предоставляла свою однокомнатную квартиру. В жизни она изведала все, что можно было изведать в наше богатое на трагедии время, но жизне- и дружелюбия не утратила, равно как и юмора. Чего стоила, например, ее шутка по поводу своей телефонной книжечки, состоявшей, по ее словам, из двух букв: “родственники на Р., любовники на Л.”
А как мы “обмывали” в “Праге” первый номер журнала, вышедший в апреле 1957 года, всего лишь на четвертый месяц после решения о создании нового ежемесячника. Серая обложка вдохновила нас на создание песенки “Как нам дороги эти серые номера”, ставшей гимном редакции.
Ютились мы спервоначалу очень недолго в одной комнатке, рядом с мужским туалетом, в “Литгазете”, потом обосновались в большой комнате (отдельные каморки были для главного редактора и корректоров) в помещении Гослитиздата, как раз напротив бухгалтерии.
Однажды Шолохов, пользовавшийся безграничным доверием Главбуси (главного бухгалтера Бориса Гольдштейна) и имевший у него “открытый счет”, пришел за деньгами. Будучи навеселе, он ошибся дверью и переступил порог в нашу густонаселенную комнату, понял свою ошибку и хотел тут же повернуться.
