Ричардсон замешкался. Николай, захлопнув за собой дверь, поискал взглядом Юрия. Тот, склонившись над раковиной, старательно мыл руки. Кочубей пристроился рядом, открыл кран и скороговоркой прошептал:
— Меня тащат в машину. Стоянка перед Третьяковкой.
— Понял, Коля. Мы рядом, если, что…
За спиной хлопнула дверь. В туалет вошел Ричардсон. Стрельнув глазами по сторонам, он на мгновение задержал взгляд на Николае, Юрии, отвел в сторону и прошел к писсуару. То ли от волнения, то ли от чего другого молнию на брюках заело. Он судорожно задергал ее, но она не поддавалась.
— Не переживай мужик! Тут все свои, — добродушно заметил Остащенко.
Ричардсон хорошо владел русским языком и не нуждался в переводе. Его тощая физиономия пошла пятнами. Буркнув что-то под нос, зло взглянул на Юрия и яростно дернул молнию. Она с треском разлетелась.
«Так тебе и надо, гад!» — в душе позлорадствовал Николай и вышел из туалета. Присутствие Остащенко придало ему уверенности. Он решительно направился к выходу.
В посольстве США, в особом секторе, защищенном мощным радиомагнитным щитом от невидимых электронных щупальцев русской контрразведки царило радостное оживление. Первый этап операции по связи с Фантомом прошел успешно. Сначала Ричардсон, а затем Перси сообщили: агент вышел на контакт. Резидент Саймон устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его опасения, что явка могла закончиться провалом, не подтвердились. Русская контрразведка на этот раз не показала свои зубы. Опытные Перси и Ричардсон признаков слежки за Фантомом и собой не обнаружили. Об этом также говорили данные службы радиоперехвата дежурившей у станции подземки «Третьяковская». Ее «слухачи» не зафиксировали переговоров русских, которые бы свидетельствовали о присутствии бригад наружного наблюдения. Эфир мирно переливался «бытовухой», зато в северо-восточных и северо-западных районах Москвы его терзали позывные и отрывистые команды.
Саймон и его правая рука Том Гибсон торжествовали: их уловка с отвлечением сил контрразведки на ложные объекты удалась. Постоянно меняющаяся картина на огромном мониторе лишний раз свидетельствовала о том, что она по уши завязла в затеянной резидентурой игре в кошки-мышки. Плотно сев на «хвост» Брауну, Мэрфи и Картрайт, наружка русских второй час моталась за ними по Сокольническому району. Накал переговоров свидетельствовал о том, что нервы у нее на пределе, и тогда Саймон решил обострить ситуацию.
