Вспоминая свою работу машинистом, Глеб Максимилианович особенно остро представлял и живо объяснял товарищам все, что касалось Сибирской магистрали. Временами он будто бы видел заиндевевшие лица солдат, едущих на восток. Участок вдоль берега Байкала еще не достроен, и через озеро приходится переправляться на ледоколе... Единственная ветка к «театру войны» сделана наспех, на живую нитку, не хватает паровозов, вагонов, нет станционных служб. Владивосток и Порт-Артур отрезаны друг от друга неприятельским флотом, а основное «средство связи» — ординарцы. Нет ни телефонной сети, ни радиотелеграфа, хотя он изобретен десять лет назад — «у нас, в России»!..
Вновь и вновь обращается Кржижановский к людям, передает им горькую правду ленинских слов:
— Отсталыми и никуда не годными оказались и флот, и крепость, и полевые укрепления, и сухопутная армия.
Связь между военной организацией страны и всем ее экономическим и культурным строем никогда еще не была столь тесной, как в настоящее время.
Да, все это так, все это не случайно. И лекарство против этого только одно — революция. Любить отечество, быть патриотом теперь — значит биться против своего, русского помещика, против русского заводчика, против русского царя. Потому, что тысячу раз прав Ленин:
— Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма. Война далеко еще не кончена, но всякий шаг в ее продолжении расширяет необъятно брожение и возмущение в русском народе, приближает момент новой великой войны, войны народа против самодержавия, войны пролетариата за свободу.
Ради этого Организационный комитет большинства готовит Третий съезд партии, ради этого трудится Глеб Максимилианович Кржижановский. Приглашает товарищей, добывает деньги, паспорта, отправляет за границу делегатов, участвует в издании новой ленинской газеты «Вперед».
Съезд определил тактику большевиков в революции...
«Кровавое воскресенье» дало размах небывалым еще в России выступлениям рабочих. На расстрел демонстрантов питерцы ответили всеобщей стачкой. Уже в понедельник, десятого января, Питер стал похожим на город, захваченный неприятелем. По улицам патрулировали казачьи разъезды. Там и тут собирались возмущенные рабочие, начинались митинги. То и дело возникали стычки с войсками, раздавались выстрелы. Вечерами столица тонула в темноте: забастовщики отключили электричество и газ.
Волна стачек протеста всколыхнула всю страну. В Москве началась всеобщая забастовка. В Киеве также все были потрясены петербургскими событиями. Одни со страхом, другие с надеждой ждали, что будет дальше. Ну, а третьи... Третьи, и в их числе Кржижановские, делали то самое, «что будет дальше...»
