Я повидал Жамине, но не слушал, что он говорил, и теперь недоумеваю, точно ли это, или только плод фантазии, что его дочь после того, как родила, вышла замуж за местного мельника.
Не знаю, в Руане или в Фура тетя Элиза провела эти каникулы. На этот раз не понадобилось всей семьи, чтобы свезти меня обратно в Сен-Жан-д'Анжели. Отец посадил меня вперед, рядом с собой; это был базарный день, и два барана блеяли в задней части коляски за скамейкой.
Я упустил возможность поговорить с ним, посмотреть на него. Он несколько раз останавливался в дороге, чтобы выпить стаканчик и время от времени щелкал кнутом. Мог ли я предвидеть, что в последний раз был с ним наедине?
– Входи, Артюр, – сказала ему тетя.
Она поцеловала меня три раза, по правилам, безучастно, и я был поражен тем, что запах в доме изменился.
– Что ты выпьешь? Рюмочку куэнтро? Я поднял глаза. Тетя уже открыла буфет, возилась с рюмками. – Не знаю, каково твое мнение, а я думаю, что Эдуару пора перейти в лицей.
Пробел у меня в памяти. Отец и тетя разговаривали долго. Может быть, когда-то они были любовниками или желали стать ими. Об этом теперь не было и речи. Отец отяжелел, потерял энергию. Тетя порой поглядывала на часы.
– Ты можешь успокоить свою жену, которая всего боится, я обо всем подумала, и я устроила так, чтобы небольшая сумма...
Поцеловал ли я отца, когда он уезжал? В кухне я заметил присутствие новой работницы, которую звали Розина и которая с любопытством меня разглядывала. Я спросил у нее:
– Кто должен прийти?
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что накрыто на троих.
– Да мсье Рекюле, конечно!
Позже тетя смущенно объяснила мне:
– Это очень приличный, очень честный господин, даже слишком честный, потому что если бы он не был таким, он добился бы большего. Он занимается моими делами. Он приедет сегодня вечером, и на будущей неделе мы повезем тебя в лицей...
Она вздрогнула, услышав стук молотка у входа. Поправила волосы, бросила взгляд на накрытый стол.
– Я хотела бы, чтобы ты был с ним любезен... Он тебя уже очень любит.
Что я воображал? Не знаю, но я был разочарован. Вошел человек, который был копией мсье Диона, но брюнет, ему было лет сорок, он тоже был как бы высечен из одного куска, с жесткой шевелюрой и, усами, выходящими из-под ноздрей, полных волос.
– А вот и наш юный друг! – сказал он, крепко пожав мне руку.
Потом он нагнулся, взял руку тети и приложился к ней губами.
Я был потрясен.
