— Так вот, — продолжил Имсен, — давай условимся: если ты побеждаешь, идешь к нам. Если нет… ну, там посмотрим. Как тебе?
Нигос, да он сошел с ума! И в то же время понимала: он прав. Если Хранитель будет повиноваться мне… По идее, это вполне возможно. А если не смогу победить, то и толку на межакадемических от меня не будет.
И я кивнула.
— По рукам.
Имсен первым протянул крепкую руку, лицо его сияло.
* * *
Узнав обо всем, Карин рассвирепел.
Никогда не видела, чтобы он так злился. Даже не злился — бесновался. Мы сидели в их комнате втроем, Вейн на подоконнике, я на кровати. Карин оседлал стул напротив, но когда я закончила рассказ, он вскочил так резко, что я невольно подалась назад. А слова его вообще хлестнули как пощечина:
— Ты что, идиотка? Каждый год на межакадемических люди калечатся, и ты собираешься участвовать? Самоубиться решила? Варр совсем сдурел — тебя втягивать?
Даже Вейн посмотрел на брата с некоторым удивлением, а я так вообще звука не могла произнести от обиды, хотя частью разума Карина понимала. Им руководило беспокойство.
Межакадемический турнир и впрямь редкий год обходился без пострадавших. Если на внутренних соревнованиях защита, наложенная лучшими целителями и артефакторами, считалась обязательной для студентов, то на всеобщих ничего подобного не было. За защиту отвечают артефекторы и целители группы, за атаку — боевики, за контроль — стихийники и животноводы. Обстановка, максимально приближенная к реальности: группа должна действовать так, как пришлось бы действовать в настоящем сражении. Организаторы полагали, что под конец третьего года обучения студенты уже должны понимать, что такое настоящая опасность и как это — сражаться в полную силу, осознавая свои возможности и слабые места, уметь работать с риском и фактической угрозой.
Конечно, рядом с полем постоянно дежурила бригада целителей, смертельных случаев почти не бывало… но ключевое слово — «почти».
В общем, все это я знала и понимала, и отчасти поэтому не сразу дала Имсену согласие. Но слова Карина меня задели. Прозвучало так, словно он завуалированно дал понять, что считает меня неразумной, неспособной принимать решения малолеткой. Хотя какое там завуалированно! Он прямым текстом назвал меня идиоткой!
От окна примирительно отозвался Вейн:
— Да ладно, у нее своя голова на плечах, не маленькая уже.
Метнула в его сторону благодарный взгляд. Мне самой обида не давала и слова молвить, но он озвучил то, что я думала.
