Сегодня назовут имена пятерых победителей.
Если я войду в их число, смогу участвовать в групповом турнире. Но это на будущий год, в этом останется только болеть за старших. Войду я в число победителей или нет, сегодня мое участие в турнире заканчивается.
Эта мысль вызывала одновременно и волнение, и легкую светлую грусть.
У входа на стадион мы с парнями разделились. Карин с Вейном пошли на трибуны, а я свернула к дверям для участников.
— Сатьяна! — оклик настиг меня на пороге.
Я обернулась. Ко мне спешил Лас — веселый, празднично одетый, ярко-зеленый платок на шее явно был повязан в честь академии. Вид брата пустил во мне ростки облегчения. Похоже, он уже переварил свою неудачу на групповом турнире и смотрел теперь только вперед.
Лас хлопнул меня по плечу.
— Ты молодец, Сат. Ты обязательно справишься. Покажи им, что такое кровь Сантерн.
Я выдохнула, кивнула и улыбнулась.
Все зависит от того, смогу ли я победить Хаунда. Если да, то сразу поднимаюсь на третье место в турнирной таблице, а Хаунд падает на пятое. И если на пятом будут несколько человек, есть шанс, что Хаунду вообще не удастся войти в число победителей.
Но если проиграю, то на месте Хаунда буду я.
В груди вскипела холодная трезвая злость. Ни за что не проиграю. И за Ласа, и за себя, и за Лавайса, за Митена, которых Хаунд тоже пытался выдавить, — за них всех я должна победить.
Мой поединок с Хаундом шел третьим по счету. Первые два закончились удивительно быстро, оба — победой лидеров турнира, второкурсников Керна и Рурена.
Настал наш черед.
Твердый спрессованный песок поскрипывал под сапогами. Я вышла на середину поля, встала, глубоко вздохнула, опустив плечи. Трибуны орали что-то ободряющее, это воспринималось как рокот моря. Все мое внимание занимал приближающийся ленивой походкой противник.
Он остановился напротив, негромко, чтобы не услышал стоявший рядом распорядитель, выплюнул:
— Сегодня ты сдохнешь.
Я и бровью не повела. Напротив, медленно растянула губы в недоброй улыбке, с удовлетворением отметив, как вспыхнул гнев в глубоко посаженных карих глазах.
— Не веришь? Думаешь, вру? — Хаунд наклонился к моему лицу. Со стороны, наверное, смотрелось так, словно противники дружелюбно обмениваются любезностями. Этот подонок еще и улыбался. — Посмотрим, как ты потом запоешь… — И он прошипел со злобой и ненавистью, по-прежнему продолжая улыбаться: — Крысиное отродье!
— Поклон! — скомандовал распорядитель, и мы отскочили друг от друга.
