— В такой же хижине, как и туземцы, позади мастерской.
— А как с едой?
— У него есть негритянка. Она живет с ним.
Тимар с трудом подавил улыбку и отвернулся, увидев, что Адель заметила ее.
— Вот видишь, Жо, все именно так, как я тебе говорила. Дом крепкий, удобный, концессия, которую я всю обошла, лучшая в Габоне, и я уже наняла рабочих.
Теперь тебе нужно несколько дней отдохнуть. Константинеско управится один.
— Ну-ну!
Несмотря ни на что, он оставался мрачен, Тимар знал, что и после нескольких дней отдыха не сможет работать наравне с местными людьми. Он видел, как они под жгучим солнцем ходят то туда, то сюда по участку, и от одной мысли очутиться под палящими лучами, заливающими веранду, он приходил в ужас.
На что он годен? А вот Адель и здесь чувствовала себя непринужденно и просто в своем черном шелковом платье, белом шлеме и мягких сапогах. Она прохаживалась среди чернокожих, на наречии которых говорила, и так распоряжалась, словно всю жизнь провела среди них.
В вещах, оставленных старым Трюффо, она разыскала несколько книг с замусоленными страницами. Среди них оказались Мопассан, Лоти и трактат по химии.
Тимар был не в силах читать романы. А в Европе он их поглощал. Здесь же недоумевал, зачем люди берут на себя труд печатать столько фраз. Когда Адель вернулась, то застала его погруженным в чтение трактата по химии.
Дни были все одинаковы. По утрам он, один или опираясь на руку Адели, спускался в большую комнату, располагался в кресле, время от времени покидая его, чтобы сделать несколько шагов.
Вокруг все уже работали — Константинеско звонил в колокол в шесть часов утра. Грек приходил в высоких сапогах, с хлыстом в руке и докладывал о делах Адели, которая никогда не приглашала его сесть и обращалась с ним без фамильярности.
— Я оставил двадцать человек заканчивать хижины, а остальных отправил в лес. Столы для дома будут готовы к вечеру. Да, я еще послал одного охотника подстрелить буйвола на кормежку черномазым.
Тимар был поражен объемом работ, проделанных за время его болезни. Насколько он мог припомнить, всякий раз, когда он открывал глаза, Адель стояла у изголовья, однако это не помешало ей все налаживать, всем управлять. Правда, она побледнела, под глазами сильнее выступили темные круги.
— Придется построить сарай для лодки, а то как бы двигатель не заржавел к тому времени, когда она понадобится, — заметила Адель.
— Я уже думал об этом, — ответил ей Константинеско. — Два человека ставят столбы налево от поселка рабочих.
