Однако искажения обителей священных не достигнут.
И кровь земная уж не взойдет над нашей головою: троичной молнией Предвечный заставил мерно течь ее по жилам.
Связал Он землю с небом, и в души избранников Своих крупицы духа истины посеял.
Связал Он землю с небом, плодоносить заставив души от Божия сего зерна.
Творенья все пускай в минувшем, настоящем и грядущем Его благословляют имя.
В познании и прославленьях имени Его удастся мне с себя низвергнуть время.
Земли народы, будущие поколенья, возьмите в толк мои секреты.
Вы время победите, войдя в покой и ликованье душ своих. И в этом для меня – блаженная награда, что снизойдет на песнопения мои.
К Творцу стремились люди через лабиринты; одни из них и преступленья совершали, Его взыскуя.
Однако тайны Божия господства намного проще таинств человеческого царства.
Осмелится сказать кто, будто зло есть искажение добра? И кто осмелится рассматривать его случайной остановкой в прямых движеньях доброго начала?
Всегда потока русло неподвижно; иная у течения природа.
Бытийная обитель предстает пред нами теченьем вечным и могучим, что быстротой своею увлекает все на пути своем и даже сущее по берегам обеим.
Где ж эти берега, или они повсюду? И есть ли что-нибудь в обители живых, способное противостать стремнине?
В нисшедшем мiрe сей поток берет начало и возбуждает зло само, пытаясь беззаконье направлять к земной юдоли.
Когда ж добро струится, прерываясь, ослаблено, зло получает власть противодействия ему.
Задача зла одна: тебя оно толкает добровольно извратиться в качествах своих – довлеет неустойчивость над ними; однако ты не сможешь исказиться в сущности своей, которая нетленна.
Вот почему напрасно искать другой подход, иное объясненье для бытия начала своего.
Когда есть жизнь – для смерти силы нет, поскольку обе вещи несовместны. И больше не ищи свое начало в ущербных признаках существованья.
Как можешь ты, являясь образом Господним, вдруг оказаться в области теней и созерцать их?
Не здесь ли кроется все то же преступленье, что повторяется извечно в страстях, искусствах наших и в грубых суевериях народных? Зачем мы, уклоняясь, наблюдаем изменчивые знаки и картинки, хотя должны бы воздавать культ образам, первоначал истокам?
В тенета зла попавший человек рождает образ ложного деянья, что в муку обращается его, когда он попытается познать сие и рассмотреть, к воспоминанию прибегнув. Но человек, сроднившийся с добром, приносит добрый плод, который утешение его во все мгновенья жизни скоротечной.
