Выстроив в уме непогрешимую цепь выводов и планов, десятник мгновенно утратил интерес к очередным приезжим и погрузился в чтение одной старой книги. Трактат повествовал о несчастной любви двух правоверных сердец, юноши и девушки, в условиях нашествия вероломных варваров из-за границы. Сюжет явно шёл к тому, что девушку родители отдадут за богатого вельможу, чтоб получить доступ к привилегиям новой власти. А бедный несчастный поэт так и будет слагать свои строфы на утёсе, пока от отчаяния с него вниз головой не бросится…
Путешественников десятник на своём веку видел немало. Встречались среди них и гораздо более странные, чем эти дикари.
Кстати, другая пара прибывших вчера странных путешественников (зачем-то волокущих с собой привязанную к коням копчёную рыбу) просили известить их, если более десятка туркан либо пашто с юга в течение этого дня въедут в Бамиан. Даже оставили мелких монет — оплатить мальчишкам-разносчикам за передачу сообщения, ибо идти самому десятнику было невместно и никоим образом невозможно. Особенно если учесть, что групп таких путешественников было уже несколько. Тогда бы и вовсе целому десятнику пришлось только и мотаться туда-обратно, не смотри, что солидный человек.
Для этого, вообще-то, и существуют малолетние разносчики. Как назло, именно сейчас никого из мальчишек рядом не было. А идти их искать по улице — это тоже целое дело…
Встать. Отложить книгу. Спуститься с веранды. Повернуть по улице влево, дойти до поворота… Умаешься выполнять столько действий!
Ладно, невелика беда. Появятся же рано или поздно проходящие мимо разносчики? Тогда и можно будет отправить одного из них с сообщением. Подумаешь, известят этих «рыбных воротил» о прибытии их земляков чуть позже… Тем более что таких групп людей с утра было уже несколько; и не беда, есть весть об одной из многих чуть задержится.
Десятник, поколебавшись ещё пару мгновений для порядка, отбросил неподобающие высокому статусу сомнения и погрузился в чтение.
_________
— Всё «прочла», — уверенно кивает Разия, когда мы отъезжаем от местного стражника, по совместительству оказывающегося неожиданно грамотным читателем.
Последний вывод я делаю, когда он, явно демонстрируя раздражение и нетерпение, даже не дождавшись, пока мы отвернёмся, возвращается к чтению какой-то местной книги. Боюсь представить, о чём эта книга, если на обложке такое…
— Люди с навьюченной на конях рыбой действительно проезжали мимо, он ещё посоветовал им отдельную стоянку для коней, — продолжает дочь «простака»-Хусейна. — Пахло так, что слёзы из глаз. Мимо него они прошли вчера, уже после часа Магриб. Последовали ли они его совету насчёт отдельной стоянки, он не знает. Будут ли дальше двигаться самостоятельно, тоже не знает. Будут ли искать караван, к которому захотят присоединиться, неизвестно. Должен послать к ним кого-то из уличных мальчишек с сообщением, если увидит въезжающих числом более десятка. Это они его просили. С утра такие группы людей уже были. А думает он сейчас о выпивке, книге и… — в этом месте девочка краснеет. — И о непотребном, — приобретая цвет вареной свеклы, сообщает она.
