— Папа! — бросилась к отцу Лариса.
— Я его мигом… — попробовал подняться Вовгура и снова упал.
— Всего доброго, — сказал Демид и вышел, чувствуя жгучую боль в сердце. Ему было жаль и Ларису, и ее мать, и даже пьяного Вовгуру. Ну что тому нужно? Такая славная у него жена, такая дочка, а напивается как свинья… Болезнь? Тогда лечись!
Демид, забыв о лифте, быстро шагал вниз по лестнице и удивился, увидев перед собой Ларису (она, видимо, спустилась в лифте). Девушка стояла строгая, независимая, решительная, с гордо поднятой головой.
— Ну, доволен? — вызывающе сказала она.
— Чем?
— А как же, показал все свои лучшие качества: исправил водопровод, не взял денег, побил пьяного…
— Неправда, я его и пальцем не тронул. А он меня мог бы здорово покалечить. Он сильный и на много превосходит меня в весе, килограммов на сорок, не меньше. Если бы задел, действительно, от меня осталось бы мокрое место.
— Имеешь еще одну причину для радости, и тут ты прав… А может, я его, своего отца, люблю больше всех на свете, и он, когда трезвый, пушинки с меня сдувает.
— И часто бывает трезвым?
— Часто. Запои у него раз в месяц, а то и реже. А смотри, как он меня с мамой любит, как одевает, как заботится о нас. Взгляни, какие он мне вчера туфли подарил.
— Хорошие туфли, — сказал Демид.
Туфли и в самом деле были чудесные, легкие, белые, на высоком изящном каблуке.
— А ты зазнался, подумаешь, знаменитый самбист…
— Знаменитого самбиста из меня не выйдет, — сказал Демид, — колено не позволяет. А ты, собственно говоря, откуда знаешь о моем увлечении самбо?
— Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьба: если мама позовет зачем-нибудь, не приходи больше к нам…
— Хорошо, не приду.
Все, стук-стук-стук легонькими каблучками по бетонным плитам — и исчезла Лариса. Демид немного постоял, раздумывая, почему она не хочет его видеть.
Медленно пошел, неся в руке чемоданчик с инструментами, дотащился до угла, взглянул — улица Тулуза. Здесь же Павлов живет! Вот с кем поговорить, душу отвести, да и посоветоваться надо — схема-то в кармане лежит.
На третий этаж, где была квартира Павловых, он махнул одним духом, нажал кнопку, за дверью мелодично прозвучала музыкальная фраза. «Обязательно нужно и себе такой звонок поставить, красиво звучит», — мелькнула мысль.
Валерия Григорьевна обрадовалась Демиду, как родному.
— Кого это так ласково встречают? — спросил, выходя в коридор, Павлов. — О-о! Проходи, гостем будешь. Мы всегда рады тебе!
