– Ну что, Рене, решил попугать своих друзей?
Колер говорил неискренне. Все они говорят неискренне – Бессон, Лина, Жозефа и даже м-ль Бланш, которая тем не менее кажется ему ближе других.
В среду, в редакции, когда его везли в клинику в Отейль, его заместитель, должно быть, лихорадочно готовил новую первую полосу, наверное окаймленную черной рамкой, с заголовком на пять колонок и с некрологом.
Интересно, кому они заказали некролог? Явно комуто из тех, кто был с ним в «Тран-Вефуре», скорее всего академику Даниэлю Куффе, и Могра живо представил, как тот садится за работу прямо тут же, в комнате, где они завтракали. Дело было безотлагательное. Редакционный курьер-велосипедист ждал буквально за дверью, чтобы доставить статью, как только она будет готова.
Могра почти уверен, что некролог уже набран и ждет своего часа.
– Знаешь, Рене, добраться до тебя было не так-то просто.
Колер сказал это почти теми же словами, что и Лина.
– Там, внизу, установили заграждение.
Могра не принял в расчет, что в течение тех дней, что он провел в забытьи и одури от наркоза, жизнь продолжалась: о нем говорили, узнавали, как он себя чувствует, пытались к нему проникнуть.
Эта мысль не радует его, но и не огорчает. Ему безразлично, что Колер тоже в чем-то черном или темносером, чтобы быть готовым к любой случайности. А Лина подумала об этом, когда выбирала платье? Вспомнила ли она о фоторепортерах, которые в случае чего подвергнут ее настоящей осаде?
– Мне разрешили пробыть у тебя всего несколько минут. От врачей я знаю, что все идет хорошо и через несколько недель ты будешь на ногах. Я сейчас расскажу тебе в общих чертах, как и что, – ты ведь, я понимаю, беспокоишься за газету.
Это не так. За это время он не вспомнил о ней ни разу.
– Думаю, ты меня одобришь – я ничего не сообщил в нашей газете о том, что с тобой случилось, и по телефону попросил коллег, чтобы они тоже молчали. Так же я поступил и с «Франс-Пресс», и с двумя американскими агентствами. Пока все держат слово. Потом собрал всех наших сотрудников и...
Стоя у окна, Лина смотрит сквозь туман на серую крышу крыла больницы, которое видно с постели Рене. Крыша шиферная, островерхая, похожая на крышу дворца Людовика XIV. Бисетр тоже был построен в те времена.
– С вечера среды человек пятьдесят репортеров и фотографов толпятся во дворе и под аркой. Несмотря на молчание прессы, радио и телевидения, телеграммы идут непрерывным потоком – как в редакцию, так и сюда. А звонков в больницу столько, что там, внизу, жалуются – люди часами не могут дозвониться сюда по делу.
