Миссис Тудль, разрумянившись чуть-чуть сильнее, чем раньше, выразила надежду, «что она свое место знает».
— Надеюсь, что знаете, Ричардс,— сказал мистер Домби.— Нисколько не сомневаюсь, что вы его прекрасно знаете. В самом деле, это так ясно и очевидно, что иначе и быть не может. Луиза, дорогая, моя, условьтесь с Ричардс о жалованье, и пусть она его получает, когда и как ей будет угодно. Мистер, как вас там зовут, я хочу вам кое-что сказать.
Задержанный таким образом на пороге в тот момент, когда он собирался выйти вслед за женой из комнаты, Тудль вернулся и остался наедине с мистером Домби. Это был сильный, неуклюжий, сутулый, неповоротливый, лохматый человек в мешковатом костюме, с густыми волосами и бакенбардами, ставшими темнее, чем были от природы, быть может благодаря дыму и угольной пыли, с мозолистыми, узловатыми руками и квадратным лбом, шершавым, как дубовая кора. Полная противоположность во всех отношениях мистеру Домби, который был одним из тех чисто выбритых, холеных, богатых джентльменов, которые блестят и хрустят, как новенькие кредитные билеты, и, кажется, будто их искусственно взбадривает возбуждающее действие золотого душа.
— У вас, кажется, есть сын? — спросил мистер Домби.
— Четверо их, сэр. Четверо и одна девочка. Все здравствуют.
— Да ведь у вас едва хватает средств их содержать? — сказал мистер Домби.
— Есть еще одна штука, сэр, которая мне никак не по средствам.
— Что именно?
— Потерять их, сэр.
— Читать умеете? — спросил мистер Домби.
— Кое-как, сэр.
— Писать?
— Мелом, сэр?
— Чем угодно.
— Пожалуй, мог бы как-нибудь управиться с мелом, если бы понадобилось,— подумав, сказал Тудль.
— А ведь вам, полагаю,— сказал мистер Домби,— года тридцать два — тридцать три.
— Полагаю, что примерно столько,— отвечал Тудль, снова подумав.
— В таком случае, почему же вы не учитесь? — спросил мистер Домби.
— Да вот я и собираюсь, сэр. Один из моих мальчуганов будет меня обучать, когда подрастет и сам пойдет в школу.
— Так! — сказал мистер Домби, посмотрев на него внимательно и не очень благосклонно, в то время как тот стоял, обозревая комнату (преимущественно потолок) и по-прежнему проводя рукою по губам.— Вы слышали, что я сказал только что вашей жене?
— Полли слышала,— отвечал Тудль, махнув через плечо шляпой в сторону двери с видом полного доверия к своей лучшей половине.— Все в порядке.
— Так как вы, по-видимому, все предоставляете ей,— сказал Домби, обескураженный в своем намерении еще внушительнее изложить свою точку зрения мужу как сильнейшему,— то, полагаю, не имеет смысла говорить о чем бы то ни было с вами.
