Рядом остановился микроавтобус. Из него вышел мужчина в белом халате и спросил про полис. Я достал из барсетки бумаги и протянул ему, а потом снова согнулся пополам: голова оказалось чудовищно тяжёлой и держать её вертикально стало неимоверно трудно. Я носил её тридцать три года и даже не замечал! Какая она, оказывается, тяжёлая! И зелёная! Почему всё перекрасили в зелёный цвет?
Мужчина в белом халате взял меня за локоть, подвёл к машине, откатил боковую дверку «Газели», помог забраться внутрь, потом захлопнул дверь с таким грохотом, что я, упав на железную скамью, заткнул уши руками. Врач тем временем сел в кабину рядом с водителем, они включили Шуфутинского и повезли меня по полупустым улицам ночного города. Куда меня везли – я не видел, и мне это было абсолютно безразлично. По перепонкам бил Шуфутинский. Бил ногами, руками, дубиной, кастетом. Раньше я часто слышал эти песни. Мы на разных вечеринках какой только музыки не крутили! Но у нас она никогда не грохотала так яростно и никогда в жизни каждый звук, каждая нота не впивались в мой мозг осами и шершнями, не долбили дятлами и не били конскими копытами. На каком-то из поворотов я не удержался на скамье и завалился на пол. Пол был железным и зелёным. Почему всё зелёное? Из зелёного пола медленно вылез огромный жирный клещ, засунул своё жало мне в мозг и стал с чмоканьем пить содержимое. В этот момент звук мотора ЗМЗ-405 сменился на рёв пикирующего бомбардировщика «Юнкерс – 87 Штука». Фашистский самолёт спикировал откуда-то из созвездия Ориона и скинул бомбу прямо мне на голову. Раздался взрыв – и всё погасло.
* * *
– Сам идти сможешь? – спросила меня мама, толкая в плечо так, словно мне снова было пора в детский сад.
Я ненавидел детский сад. Самые страшные мои воспоминания связаны с ним. Эти вставания по утрам! Эти слёзные прощания возле кабинки с зеброй! Этот запах молочной каши! Эти позорные горшки! Вечерние ожидания бабушки: придут за мной или забыли? В какие бы неприятности я потом ни попадал, как бы плохо мне ни бывало – но хуже чем в детском саду быть просто не могло по определению! Если бы мне предложили на выбор – армейскую учебку или детский садик – я бы не раздумывая ни секунды выбрал учебку. Почему я вдруг сейчас об этом вспомнил? Запах каши был так надёжно заперт в подсознании, что я не вспоминал о нём почти тридцать лет! Но стоило его почуять – накатил тот же страх. Нет, не тот же! Страшнее!
– Смогу! – ответил я и самостоятельно пошёл домой к бабушке.
