Я открыл было рот ответить, и вдруг осознал, что этот дед – единственный, кто поинтересовался моим самочувствием и знает мою тайну! Ни отец в своём Норильске, ни шеф, ни Юля, ни Настя понятия не имеют о моей проблеме. И если я начну изливать перед кем-то душу – все просто раскроют над собой зонтик, сядут в свою машину и скажут: а над нами не капает! У нас всё прекрасно! Ах, у тебя проблема? Прости, друг, но она нас никаким боком не касается! Кто же виноват в том, что тебе так плохо и одиноко сейчас, и единственный, кому ты можешь рассказать о своей проблеме – вот этот дед, которого ты знаешь всего полчаса и с которым ты сейчас навек расстанешься? Кто виноват, что в этой жизни ты нафиг никому не нужен?
– Возьмите!
Надо мной стояла медсестра, протягивая нам с дедом какие-то квитанции. Я машинально сунул бумажку в карман и поднялся.
– Как чувствуете себя после укола? – спросила женщина в белом.
– Нормально, спасибо! – рассеянно ответил я, и дед согласно кивнул.
– Инкубационный период – три недели! Если вдруг в течение трёх недель с момента укуса начнёт подниматься температура или заболит голова – сразу вызывайте скорую помощь! – приказала нам медсестра, а потом повернулась к деду: – Вы позвоните через пару дней! Я пока не знаю – как скоро анализ вашего клеща сделают. Сейчас вся лаборатория в отпусках.
– Понятно! – ответили мы с дедом, вышли на улицу, трижды сплюнули через левое плечо, пожали друг другу руки и побрели по домам.
* * *
Восьмого сентября, в четверг, мне позвонила Настя. Зная Настину натуру, я ждал этого звонка и потому не был особо удивлён, заслышав сигнал своего смартфона и увидев на экране Настю в чём мать родила: я снял её спящую у себя дома месяца полтора назад. С экрана на меня смотрели две огромные дойки, запечатлённые на двадцати мегапикселях так, что у меня от воспоминаний захватило дух. В момент звонка я сидел в офисе и гонял пустой чай с крохотными казёнными карамельками, которые лежали в огромной вазе в форме бокала на стеклянном столике, за которым посетители ждут менеджера по тем или иным делам и вопросам. Денег на тот момент у меня почти не осталось, поэтому на обедах я решил сэкономить. Пять сотен я забросил на транспортную карту чтобы не ходить пешком полтора часа в один конец на работу и обратно. Пять сотен отдал за мобильную связь. Набрал чая, сухарей, десяток яиц и китайской лапши. Хотел заправить машину и приехать на ней, но передумал: если я ещё вдобавок ко всему попаду в аварию, то тогда точно смерть! Оставил полторы тысячи «про чёрный день», как говорила моя бабушка. После смерти бабушки у неё осталось столько денег про этот самый день, что буквально через месяц я сдал на права и купил на них свою первую машину. Бабуля, правда, хотела, чтобы на эти деньги я поставил ей памятник и справил свадьбу, но руки у меня не дошли ни до того, ни до другого. А теперь уже отец обещает приехать в отпуск и сам поставить памятник. Он обещает это сделать уже шесть лет. Каждый отпуск он с семьёй проводит на югах: лечит детей и купает в тёплом море жену, которую я не видел вообще ни разу. А у бабушки на могиле вот уже десять лет ржавеет стандартная жестяная коробка. Ей не к спеху. Это у живых время лимитировано.
