Тот снова пробормотал что — то по — испански; Юэн непонимающе взглянул на Хедер.
— Я не знаю испанского, — мотнула головой девушка. — Это, скорее, к Камилле… а я помню только несколько слов.
Но прежде чем она собралась напрячь память, Забал пробормотал:
— Больно? Еще как! Что это были за твари? Как долго… Где Рэйф?
Прежде чем ответить, Юэн померил у Забала пульс.
— Только не пытайтесь сесть, — наконец произнес он. — Я подложу вам еще одну подушку. Вы были очень плохи; мы и не надеялись, что вы вытянете.
«Да и сейчас я не больно — то уверен, — мрачно подумал Юэн, скатывая в рулон свою запасную куртку и подкладывая Забалу под голову; Хедер тем временем пыталась заставить ксеноботаника съесть немного супа. — Нет, пожалуйста, хватит с нас смертей!» Но он прекрасно понимал, что от его мольбы толку мало. На Земле, как правило, умирали только от старости. Здесь же все было иначе. Чертовски иначе.
— Вам пока вредно разговаривать, — произнес он. — Лежите спокойно, мы все вам расскажем.
Стремительно опустилась ночь — снова удивительно ясная, ни тумана, ни дождя. Даже горных вершин не затянула дымка; и Рэйф, устанавливая телескоп и прочие астрономические приборы на плоской площадке, где они с Камиллой разбили лагерь, первый раз увидел, как над темными изрезанными зубцами поднимаются звезды, четкие, ослепительно яркие, но очень далекие. Сам он не сумел бы отличить цефеиды от созвездия, и многое из того, что пыталась проделать Камилла, было для него все равно что китайская грамота. Но при свете как следует заэкранированного фонарика — чтобы не сбить настройки приборов — он тщательно заносил в блокнот длинные ряды цифр и координат, что диктовала Камилла. Казалось, длилось это много часов подряд; в конце концов девушка вздохнула и потянулась, расправляя затекшие мускулы.
— Ну вот, пожалуй, пока и все; еще кое — что надо будет померить перед самым рассветом… Как там, дождь не собирается?
— Да нет, слава Богу.
С нижних склонов поднимался сладкий пьянящий цветочный запах; по всей округе после двух сухих и жарких дней многочисленные кустарники возрождались к жизни, выкидывали побеги, покрывались соцветиями. От незнакомых ароматов голова шла кругом. Над горой, бледно мерцая, выплыла огромная радужная луна; следом за ней, через несколько мгновений, еще одна — искрясь бледно — лиловым.
— Только погляди на луну… — прошептала Камилла.
— На которую? — улыбнулся в темноте Рэйф. — Это на Земле была одна Луна, с большой буквы, и все. Полагаю, когда — нибудь для этих лун придумают названия…
