, с. 796). Через несколько дней Бертоне пошел к адвокату, посоветовавшему ему никому не говорить о встрече с Марино. Он объявил, что не рассказал об этом и адвокату Дзолецци, по его утверждению – своему близкому другу. В ответ на один из вопросов адвоката Джентили Бертоне отрицал, что советовал Марино взять себе адвокатом (что затем Марино и сделал) другого своего друга – Мариса (коммуниста). В этот момент началась суматоха, в которую резко вмешался Софри, спросивший Мариса: правда ли, что он звонил Бертоне и узнавал, привлекался ли он к следствию? Марис вознегодовал, но и не опроверг сказанного. Днем позже (27 января) Софри, как мы уже знаем, отмел все слухи о «коммунистическом заговоре».
И правильно сделал, ибо речь идет о грубом и упрощенном предположении. Однако изначально сформулированная Софри гипотеза, сводившая все ко лжи, сознательно устроенной супругами Марино—Бистольфи, теперь не заслуживала доверия. Ряд исчисленных нами событий с трудом поддается осмыслению. Идет ли речь о конструкции, контуры которой проступали постепенно? Или же о никак не связанных друг с другом фрагментах? Или о подобных матрешкам китайских шкатулках все больших и больших размеров? Лишь последняя гипотеза совместима с версией о заговоре.
Впрочем, доказать наличие заговора по определению трудно. Можно прибегнуть к косвенным уликам. Следует ли считать доказательством многократное исчезновение свидетельских показаний? Одежда, которая была на Калабрези в день его убийства, пропала в 1972 г., так что ее никто не успел даже осмотреть. Синий «ФИАТ-125», на котором приехали участники покушения, как следует из сообщения инспектора дорожной полиции Франческо Педуллы, был «уничтожен 31.12.1988» – спустя пять месяцев после ареста подсудимых – «после того, как он был помещен на хранение 25.08.1988 в автопарк Фьоренца». Пуля, поразившая Калабрези, оказалась просто выставлена на аукцион вслед за затоплением отдела орудий преступления51. Странные совпадения. Впрочем, речь идет об инцидентах, которые часто происходят в Италии: достаточно вспомнить об исчезновении в период следствия ценников сумок, содержавших взрывчатое вещество, использованное во время теракта на площади Фонтана (Милан, 1969).
Вернемся к Марино и его признаниям. Мы видели, как проявились контуры очень «итальянского» маршрута, который начинается с адвоката республиканца (Дзолецци), продолжается со священником (доном Реголо Винченци) и вице-мэром коммунистом (Бертоне) и наконец завершается год спустя в казармах карабинеров. На фоне столь извилистого пути трудно согласиться с гипотезой, согласно которой обвинения Марино проистекали из его глубокого, болезненного нравственного покаяния
