. Поворот к канонизации означает «стабилизацию потока традиции»
59, а также и начало нового типа традиционализации, в центре которой находится конфликт интерпретаций. Священные тексты с этой точки зрения не являются
ipso facto каноническими: именно связь с культурами интерпретации гарантирует статус последних (в Индии канонизация началась с буддийских текстов, а не с Вед). С другой стороны, несвященные тексты могут стать каноническими. Эллинистическая – точнее, александрийская – канонизация греческих классиков служит наиболее очевидным и значительным примером.
Обсуждение письменности и ее исторического влияния должно было пролить некоторый свет на основания, которые обычно считаются само собой разумеющимися при сравнении культуры с текстом. В то же время оно затронуло ряд тем, которые оказываются в фокусе внимания, когда цивилизационный анализ раздвигает границы культурсоциологии. Но следует рассмотреть еще одну часть сильной программы. Интерпретация культурного текста должна быть подтверждена объяснительной стратегией на собственно социологическом уровне. Александер и Смит принимают «видение культуры как сетей значимости, направляющих действие»60, но не равнодушие теоретиков культуры к определению «конкретных механизмов, через которые сети смысла влияют на действие в определенной ситуации»61. Легко согласиться с общим утверждением о том, что как теории культуры, так и теории действия выиграли бы в результате более тесного контакта и что они дистанцировались друг от друга посредством ограничительных допущений. Но стратегия, предложенная Александером и Смитом, требует более пристального рассмотрения, и на этом уровне цивилизационный анализ также может предложить свой особый взгляд.
Третий шаг в построении сильной программы начинается с аргументации в пользу структуралистской – или по меньшей мере дружественной структурализму – версии герменевтики. Для Александера и Смита исходной точкой служит «попытка понять культуру не просто как текст (à la Гирц), но как текст, основанный на знаках и символах, находящихся в упорядоченных отношениях друг с другом»62. Эта общая линия связана с прорывами структурной лингвистики и расширением лингвистических моделей, осуществленным Леви-Строссом. Ее значение для объяснительных целей программы является двойственным: она позволяет рассматривать культуру как столь же объективную структуру, «что и любой более материальный социальный факт»
