. Приведенные выше рассуждения о культуре как создающей и раскрывающей мир применимы к этой сфере. Процитированное описание письменной культуры и ее различных компонентов относится к зависящим от контекста факторам, включенным не только в социальные практики, но и в культурные перспективы. Тексты являются наиболее авторитетными и репрезентативными, когда они в то же самое время в наибольшей степени вовлечены в культурное артикулирование мира. Культуры интерпретации, которые сформировались вокруг ключевых текстов в определяющий период, находились на переднем крае более широких культурных сдвигов в направлении более явной и, следовательно, в большей мере подверженной конфликтам интерпретации мира.
В данный момент кажется уместным обратиться к размышлениям Поля Рикёра о тексте как парадигме наук о человеке. Их кульминацией являются комментарии о «вычеркивании сегодняшнего мира в тексте и возвращении мира на другом уровне»56. Это положение развивается затем более подробно: «Затемнение окружающего мира квазимиром текстов может быть столь полным, что в письменной цивилизации сам мир является более не тем, что может быть показано в речи, но сводится к подобию „ауры“, которую раскрывают письменные тексты. Так, мы можем говорить о греческом мире или византийском мире. Этот мир может быть назван „воображаемым“ в том смысле, что он представлен письмом вместо мира, представленного речью; но такой воображаемый мир сам является созданием литературы»57. Отсылки Рикёра к цивилизационным контекстам и воображаемым значениям подчеркивают релевантность его аргументации для нашей темы. Автономная и креативная сила текстов проявляется прежде всего, когда они воплощают ключевые значения культурного мира на цивилизационном уровне; таким путем они становятся центральными для самоартикуляции цивилизаций, а также и для интерпретации поверх цивилизационных границ. Именно многогранное и подверженное разнообразным изменениям отношение между миром и текстом служит оправданием для использования метафоры текста применительно к культуре. Но то же основание отражено в более непосредственной и буквальной привилегии текстов. Высокий статус отдельных текстов, не всегда одинаковый, но сравнимый с точки зрения культурного авторитета, не остался не замеченным историками, интересующимися сравнительным изучением цивилизаций. Среди цивилизационных теоретиков Ярослав Крейчи наиболее явно включил основные тексты и их характеристики в число определяющих элементов данного поля, но его анализ в основном фокусировался на единственном тексте, а не на создании адекватной категории. Понятие канона, переработанное Алейдой и Яном Ассман, кажется соответствующим этому требованию цивилизационного анализа. Канонический текст «воплощает нормативные и формативные ценности сообщества, „истину“»
