Люся с проспекта Просвещения или История одного побега | страница 8
Я обожаю имя Люся. И обожаю купаться. Если не под шлангом, так прямо в речке. Когда, конечно, охота. А когда неохота, тогда можно просто лежать на упругих, слегка покачивающихся под тобой досках мостков и следить ленивым глазом, как у поверхности воды играют в догонялки шустрые мальки. Только мне долго неохота не бывает. Мне, как правило, охота. Порода-то у меня тоже не так просто, а, как и у Нордика, — охотничья.
Первое лето мы жили на даче в маленькой матерчатой будке. В ней было тепло и уютно, особенно когда по крыше стучал дождь, а в лесу шумели деревья. Каждому полагался свой матрас и своя подстилка. И миска с едой. А вокруг в разные стороны разбегались тропинки, и мир, наполненный запахами, шорохами, шелестами, ждал меня, звал и манил. Помню, в первый же день, улучив минутку, когда Челочка села что-то мастерить, а мама занялась обедом, я смело отправилась изучать окрестности. Спустя десять минут наша семья в полном составе выуживала меня из речки, куда я плюхнулась, пытаясь вскарабкаться на огромный прибрежный валун. Вода в речке была теплая и мокрая, как бульон в моем младенчестве. Научиться плавать мне не составило труда. Сейчас я легко могу переплыть нашу речку. А если вы бросите в воду палочку, я достану ее из любого водоворота. И не потому, что мне так уж нужна палочка. Просто мы ведь друзья, и мне с вами весело.
А еще я немножко умею летать. Если не верите, сходите к нашей трясогузке Марусе, она вас тоже научит. Никуда не денетесь, у этой и бегемот полетит.
— Лети, горе луковое! Лети, или я за себя не отвечаю! — кричит Маруся, сгоняя с березы своего нерадивого птенца. А тот сидит, испуганно вцепившись в ветку, и ни за что на свете не желает от нее отцепляться. Маруся с супругом, ругаясь и вереща, летают вокруг. Я прыгаю внизу и как могу изображаю летающую собаку. Наконец чудо в перьях, вдохновленное моим примером и родительскими тычками, неуклюже расправляет крылья и под общие возгласы одобрения криво планирует на соседнее дерево или крышу сарая. И снова во что-нибудь намертво вцепляется. Словом, история начинается сызнова.
Однажды после третьего захода я не выдержала и сама полезла по стремянке на сарай помогать. Птенца-то я согнала, но тут же от Маруси под горячую руку досталось и мне. Про свой полет рассказывать не буду, скажу только, что если бы под сараем не оказалось кучи песка, мне бы, пожалуй, отбило не только лапы, но даже на денек-другой охоту до приключений. «А что ж ты думала?» — назидательно потрясала потом хвостиком Маруся, возбужденно бегая взад-вперед по дорожке. — «Птичий хлеб ох как нелегок!».
