У молодежи нашей именуюсь я
Пеникулом, что значит – обтиралкою:
Настолько очищаю стол обеденный.
Цепями кто оковывает пленников,
Кто беглым надевает кандалы рабам,
Тот очень глупо делает, по-моему:
Беда к беде прибавится несчастному —
Тем более охоты убежать ему
И поступить неподходящим образом:
Из цепи так ли этак ли он вырвется,
Закованный – распилит ли кольцо пилой,
Собьет ли гвозди камнем… Это все пустяк!
Нет, если хочешь крепче приковать его,
Чтоб не бежал, прикуй его едой-питьем
И мордой привяжи его ты к полному
Столу: покуда будешь пить и есть давать,
Чтоб был он ежедневно совершенно сыт, —
Убийство совершивши, не сбежит, поверь,
Легко удержишь этакими узами!
Еда – оковы гибкие до крайности:
Чем больше их растягиваешь, тем они
Затягивают туже. Да, вот я сейчас
Иду к Менехму, вот сюда. Давно ему
Я присужден; заковывай, я сам иду!
Вот человек-то! Он людей не кормит, нет,
Откармливает, возрождает: лучше нет
Врача на свете! Это молодец такой!
И величайшей сам к еде способности.
Обед даст – прямо царский; позаставлен стол,
Из блюд громады целые воздвигнуты,
Достать желаешь сверху что – на ложе стань.
Но постный промежуток у меня давно:
Сижу все дома с тем, что мне так дорого,
И даже очень дорого мне пить и есть,
Да со стола и это дезертирует.
Пойду к нему. Но двери отворяются.
Он сам, Менехм, идет, я вижу из дому.
