Уже перед сном, сидя на кровати, Михаил сказал:
– Верочек, нас шеф кроме премии еще осчастливил.
– Отпуск дали? ― Обрадовалась Вера
– Не совсем отпуск. Понимаешь, весь наш отдел, приглашен за город. Ну, у шефа там кто – то на турбазе, и вот, значит, весь отдел, ну кто участвовал в проекте…
Михаил стал говорить излишне подробно, добавляя много ненужных междометий. Это бывало, когда он волновался.
Вера насторожилась.
– А когда ехать?
– В пятницу уезжаем, в воскресенье возвращаемся.
– Если не с утра пятницы, я могу.
– Так вот дела то, какие, Веруш. В общем, ехать я должен один. В смысле едут только сотрудники, и там уже все распланировано и размещение, и все такое.
Плечи у Веры опустились. Опять стало тоскливо и захотелось прокрутить все назад как на кассете. Она пошла в кухню, снова потянуло курить. Муж вышел следом.
– Вер, ну ты что, обиделась? Я действительно не могу тебя взять. Все едут без жен. И потом мы редко где – то бываем друг без друга.
– Нет, нет, я совсем не обиделась. ― Вера часто затягивалась, разгоняя рукой дым. ― Просто мне стало не по себе, пусто и страшно.
– Ну, здрасте, приехали! Съезди к Машке на дачу, или к себе пригласи. Но только Машку, а то я ревновать буду.
Последняя фраза прозвучала так фальшиво, что Веру начало мутить.
– Ладно, Миш, со мной все в порядке, иди, ложись.
– А ты, что спать не идешь?
– Я забыла совсем, мне кое – что по работе доделать надо, я скоро.
Вере показалось, что муж вздохнул с облегчением, а может только показалось.
В выходные, оставшись одна, Вера опять почувствовала пощипывание под грудью. Она пыталась уговорить себя, что все у нее хорошо, все нормально. А эти ощущения от какой – нибудь острой еды. Но сама понимала, что ничего хорошего нет. И противно жжет и щиплет, когда она думает о муже. Вера долго смотрела телевизор, все подряд. Потом взяла книгу, но мысли все время возвращались к разговору с мужем и той лжи, которой Михаил прикрывал свидание.
Ей стало совсем тошно. Может быть надо поплакать? И Вера стала морщиться и всхлипывать, но слезы не лились.
Плакать лучше в постели, решила она, и пошла в спальню.
Открыв дверь, Вера похолодела, ноги стали ватные. Она схватилась за дверной косяк так, что пальцы побелели. На кровати сидела кошка. Она подняла острую мордочку, и уставилась на Веру желтыми глазами.
Сердце у Веры забилось редко, но так сильно, что заныло даже в спине. Она боялась громко вздохнуть и пошевелиться. Кошка деловито облизнула лапку и потянулась. Она была непонятного цвета, какая – то серо рыжая, худая с треугольной мордочкой. Но больше всего Веру поразили желтые глаза. «У кошек должны быть зеленые глаза» ― мелькнула неуместная мысль.
