– Сложно выполнима, возможно. Но не невыполнима. Я буду ждать всю ночь на улице, если потребуется. Печально, когда девушке приходится прибегать к угрозам, чтобы ее воспринимали всерьез. – Она сняла перчатки и сложила руки на коленях. – И если я пробуду всю ночь на улице, надеюсь, вы понимаете, это будет на вашей совести.
– Вы не оставляете мне выбора, мадемуазель, – сказал джентльмен.
– Хм-мм. Я бы сказала, это вы не оставляете выбора мне.
Его смех был раскатистым. Неожиданным. Знакомым.
Селина моргнула. Поднялась на ноги.
– Я вас знаю, месье?
– Знаете, – кивнул он. – Я Кассамир.
Селина сжала зубы от растерянности. Сколько всего она потеряла? И сколько бы она отдала, чтобы вернуть эти недостающие фрагменты своей памяти?
– Простите меня, что я вас не узнала, Кассамир. Я недавно…
– Знаю, мадемуазель. – Его сочувствие было очевидным. – Я знаю о ваших неприятностях.
– Кассамир, – повторила Селина, ее лицо смягчилось в ответ на сочувствие в его голосе. – Я… я больше так не могу, не могу жить с этими пугающими провалами в памяти. Вы помогли мне в прошлый раз. Пожалуйста, помогите еще раз.
Он сделал глубокий вдох:
– Вы просите у меня помощи, даже если эта помощь не подарит вам покой, которого вы ищете?
– Это не имеет значения. Я… мне необходимо знать правду.
Кассамир снова кивнул.
– Подождите минутку.
Прошло пять минут. Девчонка со шваброй посоветовала Селине устроиться поудобнее. Селина согласилась и снова села на стул. По прошествии еще пятнадцати минут оставшиеся работники закончили свои последние дела. Селина наблюдала, как они тушат газовые лампы и закрывают портьеры на окнах, она начинала сердиться, отбивая каблуком ритм по чистому полу.
Вскоре она осталась совершенно одна в огромном зале практически в непроглядной темноте. Селина начала задумываться о том, чтобы уйти, однако если она не может прождать и часа после своих угроз просидеть под окнами до утра, то больше не сможет даже близко подойти к ресторану, не потеряв своей гордости.
– Что ты здесь делаешь? – низкий, но мелодичный голос эхом разнесся под потолком. Селина напрягла зрение, пока наконец не разглядела фигуру, напоминающую живую тень, которая спускалась по лестнице.
– Я… я надеялась, что ты мне скажешь. – Селина ненавидела себя за то, что начала теперь внезапно заикаться. Ненавидела себя за то, что выдала свое волнение таким очевидным образом. Она встала, шелковая юбка путалась в ее ногах.
– А что, если я скажу тебе, что это не то место, где следует искать надежду? – продолжил он.
