Не говоря ни слова, я снимаю с мизинца левой руки перстень с печаткой. На нем изображен символ Львиных чертогов: геральдическая лилия в пасти ревущего льва.
Валерия берет перстень из моих рук, рассматривает его, вертит перед глазами.
– С этой вещицей связано немало чувств и эмоций, – говорит она, проводя подушечкой пальца по символу. – Верность, тоска… гнев. – Ее глаза распахиваются шире. – Я ощущаю отголоски твоего дяди в этом перстне. – Впервые в ее голосе проскальзывает раздражение. – Вещь, которую ты выберешь в качестве своего талисмана, будет с тобой до скончания времен. Это единственное, что позволит тебе гулять при свете солнца. Если ты потеряешь или забудешь свой оберег, другой создать будет невозможно.
– Я понимаю, – говорю я.
– И все равно не хочешь выбрать другой предмет? Что-нибудь… un poco menos maldito?[92]
– Полагаю, проклятое кольцо – самый что ни на есть подходящий выбор.
– Что ж, хорошо. – Едва заметный вздох срывается с губ Валерии, она как будто сдается. Затем она тянется к рукаву и извлекает из того тонкий кинжал из серебра.
Я реагирую точно так, как отреагировал бы любой вампир в присутствии подобного оружия. Оружия, которое может меня ранить. Я отстраняюсь, издавая гортанное шипение.
Валерия усмехается.
– Когда ты позволяешь своим страхам управлять тобой, ты чертовски напоминаешь мне своего отца. Как там говорил обычно Рафа? Сначала действуй, а потом извиняйся. – Она закатывает глаза, точно смотрит на небеса.
Я стискиваю зубы, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не подтвердить ее слова. Жажда продемонстрировать худшую часть своей новой сущности сильна. Арджун был прав. Страх и злость и впрямь две стороны одной монеты.
– Нет? – Валерия качает головой и цокает языком. – Быть может, ты не так похож на Рафаэля Феррера, как я полагала. – Она поворачивает кинжал рукояткой ко мне и одновременно толкает на другую сторону исцарапанного деревянного стола керамическую миску. – Мне нужно девять капель свежей крови. Не больше. Не меньше.
Мою кожу жжет огнем, когда я делаю порез на указательном пальце. Лезвие отлито из чистого серебра, поэтому порез не заживает, и кровь течет из раны, движимая той же темной магией, которая заставляет ее бежать по моим венам. Я отсчитываю девять капель, глядя, как они собираются на дне глазурованной миски. Валерия резко забирает ее и поворачивается к нам спиной, пока делает свою работу.
– Прикуси язык и прижми его к ранке, – подсказывает она через плечо. – Быстрее заживет.
