Он накладывал всем плов.
В другой стороне сада раздражающе ритмично и надоедливо звучали удары пластмассового шарика. Дети играли в пинг-понг.
— Перестаньте! Сейчас же перестаньте! — закричал им Надиров. — Джаным! Загони куда-нибудь этих бездельников!
Из кухни появилась жена, и дети, помахивая ракетками, на цыпочках, бесшумно пробежали через сад.
— Обедать, все обедать! — позвала жена остальных.
— Корабельников, вы поняли меня? — спросил Надиров в тишине.
— Я уже вызвал жену, — ответил Алексей Павлович, побледнев.
— Приедет — уедет. Это частное дело.
— Но газ не мое частное дело, Бобир Надирович, — сказал Корабельников. — И не ваше.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я не хочу уезжать.
Неизвестно, что ответил бы ему Надиров, если бы в это время тревожно и долго не забился звонок телефона на веранде. Тревожные звонки всегда отличаются от обычных. По первому звуку они вздрагивают сразу на высокой ноте.
Надиров босиком взбежал на веранду и крикнул в трубку:
— Я слушаю. Так. Где? Когда? Ясно, ясно. Как люди? Я понял. Говорю, я понял. Да.
На помосте встали Корабельников и Хазратов. Надиров сгорбился, и стало видно, что он седой и старый. Он смотрел на обоих со ступенек веранды.
— На вышке Шахаба Мансурова авария.
— Огонь? — спросил Корабельников.
— Да, пожар.
— Как люди? — повторил Корабельников вопрос самого Надирова.
— Жертв пока нет. Где его вышка?
— В районе Огненного мазара.
— Горит…
— Бобир Надирович! Я бегу в трест, мобилизую все возможные силы.
Надиров кивнул головой. Разговор сразу пошел по другому руслу. Комкая синий берет в руке, Корабельников скрылся, забыв завязать шнурки. Хазратов суетливо втискивал ноги в ботинки.
— Все несчастья случаются в выходной день!
— У буровиков нет выходного дня! — закричал Надиров. — Они все время как на вулкане! Каждый час! Каждый миг!
Хазратов подошел к Надирову вплотную, мягко положил руку на его плечо.
— Бобир-ака, — сказал он, прищурившись, — слушайте меня, Бобир-ака! Вот когда можно уничтожить его.
— Его? — Надиров соображал, о ком речь.
— Ну да! Ведь это он посоветовал жене передвинуть вышки к Огненному мазару. Он, Дадашев! Бардаш! И там — авария.
— Бардаш Дадашев? — наконец дошло до Надирова.
— Конечно! Он вмешался не в свое дело. Теперь ему конец.
Надиров весь напрягся, как на трамплине перед прыжком. Крепко стиснутые кулаки его прижались к груди. Только глаза помаргивали тяжелыми седыми ресницами.
— А ты подлец, Хазратов! — вдруг заорал он. — Подлец, сволочь! Слышишь? Убирайся отсюда!
