— Вот так поедешь и увидишь страсти-мордасти, — сказал Бардаш. — Не перевелись еще темные люди.
— Думаете, в Бухаре этого мало? — спросил Алишер.
— Все же меньше, чем в кишлаках.
Алишер заухмылялся.
— У меня скоро братишка женится. Приходите на свадьбу. У них обязательно мулла будет.
— Родной братишка?
— Двоюродный.
— Верующий?
— Что вы! Родители требуют. Иначе не согласны. А он студент. Приходите. Будете почетным гостем. Может, и мулла сбежит, вот молодые обрадуются. А то невеста плачет, парень руки опустил, а родители не согласны без муллы и денег на свадьбу не дают.
— Беда!
— Всякие люди есть, — сказал Алишер глубокомысленно. — Придете?
— Если пригласят.
— Конечно! Спасибо вам.
Алишер правил и косил узким глазом на Бардаша — похоже, начальник у него ничего, вот только машина — барахло… Ну, попотеем и пересядем на «Волгу», не все сразу…
Дорога терялась в верблюжьей колючке. Красный песок скрипел под колесами, казалось, насквозь пронзая резиновые покрышки. Не хватает еще, чтобы спустил скат. Покукуешь. Мелкие камушки с треском бились о днище. Иногда попадалась равнина, вся изрытая гусеницами тракторов, словно ее мяли и кромсали гигантские чудовища. Глубокие колеи проваливались в землю, песчаные насыпи вставали рядом хребтами. Заскочи — и повиснешь на таком хребте. Попади в колею — провалишься и не вылезешь, хоть зарывай. Да и зарывать не надо — сам себя зароешь. Стоит тормознуть, как окутывает вихрями песка и пыли, летящими из-под колес. Начальнику что? Он к жене едет. У него тут где-то жена… А ему, Алишеру, за что такие страдания?
А Бардаш ехал и думал о том, что вот где-то здесь пророет Анисимов свои траншеи газопровода, сварит метровые трубы в бесконечную нить, по которой газ пролетит до Бухары, до Самарканда, до Ташкента и дальше, во все концы, возможно, очень далеко… На юг, на восток, на север… В пустыне появятся домики газообходчиков, как стоят, красуясь, у шоссейных магистралей домики дорожных мастеров. И шоссе, наверное, пролягут. Будут верблюды натыкаться на странные растения в пустыне — серебристые заглушки с манометрами. Это все, что останется от буровых вышек…
О многом думал Бардаш. И о Ягане. И об Алишере. Забавный паренек. Сердитый, чего-то дуется. А упрямый. Обмотал пораненные руки тряпками, а руль не отдает. Ну, пусть закаляется…
Вдруг машина ухнула вниз и взревела. Газуй, Алишер, газуй. Эх, передней тяги нет!
— Я же говорил! — злорадно проворчал Алишер.
— Давай лопату.
