А тут случилось чудо! Биржа набирала грузчиков на станцию Каган. Силы им было не занимать, и они сразу завербовались. Каганский вокзал, такой крошечный, показался им громадным. Через него в пустыню хлынул поток товаров: соль, сахар, рис, уголь, ткани… Все, чего не давала пустыня, привозили для нее на станцию Каган. И все это проходило через руки Шахаба и Бардаша, вернее, побывало на их плечах.
Ящики и мешки грузили из вагонов на спины верблюдов, связывая канатами и укладывая на войлочные подстилки с дырами для горбов.
Приобщились к рабочему классу два юнца и осмелели. Подались в Ташкент…
Ташкент — это не Бухара! Улицы широкие. Бухарские переулки показались тропинками для ишака. В Бухаре было так: две арбы на улице разъехаться не могли, и дорогу уступал тот, кто хуже одет, а если оба рваные, то младший по возрасту. Он слезал с лошади, брал ее под уздцы и осаживал назад до самого угла… А в Ташкенте! В Ташкенте трамваи ездили, и даже женщины на них катались. В Бухаре вечером темно, разве где-то горит-коптит огонек возле мечети. А в Ташкенте! В Ташкенте полыхали фонари на улицах… В Бухаре ничего не ломали, она казалась вечной. А в Ташкенте ломали старые лачуги, строили новые трехэтажные дома, которые казались небоскребами… В Бухаре стирали белье корнями травы ишкор, она давала пену, белую, как снег, а в Ташкенте было мыло…
Совсем другая жизнь!
Они работали на текстильном комбинате, они учились… Денег на лепешку всегда хватало, шурпу продавали на улицах, перехватишь миску по дороге в институт — и сыт весь день.
И вдруг — война.
Правда, его, Шахаба, война застала в армии. Он служил в городе Грозном, где добывают нефть. И после войны он туда вернулся, а кто захочет узнать — почему, так поймет, когда познакомится с его женой. Сейчас она живет в Бухаре, рвется в Газабад с дочкой и сыном.
В Грозном он работал на вышке и учился. Там бы ему и жить, если бы не письмо от Бардаша, что на родной бухарской земле нашли газ. Буровые мастера требовались. Вот он и приехал… Газ! Большое дело!
Ничто не располагает так людей друг к другу, как откровенная беседа ночью, да еще в пустыне, где они, кажется, на тысячи верст одни. Нет, не одни, а вдвоем.
— Вот мы и познакомились, — сказал Шахаб.
И мы тоже, читатель, познакомились с теми, чьи руки достанут бухарский газ из таинственных кладовых пустыни.
