Бардаш увлекся своими мыслями, а Курашевич играл…
— Чайковский! — восторженно прокричал Ваня Анисимов.
— Нет, — сказал, опустив руки, Курашевич, — это был Мендельсон. «Песня без слов»…
— Давай, Сережа, давай еще…
— Прокофьева, пожалуйста, — попросил Коля Мигунов и назвал вещь, которую хотелось ему послушать.
— Видал бы ты, какие песни они на трассе поют! — сказал Иван, положив руку на плечо Бардаша, и в его голосе, и в этом жесте послышалась почему-то грусть. — Нам, старичкам, вставят перо…
Да, эти молодые, выросшие после войны, умели больше, чем Жорка, который сгорел в воздухе над Сталинградом, чем Абрар, который остался лежать на берегу Одера, в братской могиле… далеко от дома… Но потому они успели больше, узнали больше, научились большему, что юный Жорка и юный Абрар не прожили даже своей юности.
— По совместительству этот Ван Клиберн сварщик и машинист трубоукладчика, — пошутил Анисимов, все еще не снимая руки с плеча Бардаша.
Курашевич застеснялся и перестал играть, почтительно прикрыв пианино, а Иван перехватил взгляд Бардаша и, кажется, начал догадываться о чем-то, но ничего не сказал.
— Посмотрим Бухару? — предложил Коля Мигунов. — А то день-другой, и прости-прощай! Больше не увидим… Были и не были, а все же город редкий… Как говорится, городов на земле много, а Бухара одна…
— Нет, нет, не уходите! — стал удерживать Бардаш.
Он не хотел оставаться наедине с мыслями о Ягане. Уехала и уехала! Хоть в пустыню. Все, он не станет больше терзать себя из-за этой глупой выходки жены и проведет веселый день с другом, с новыми друзьями.
Кажется, Анисимов понял его и сказал:
— Да ты иди с нами! Покажи город ребятам. Бухара это Бухара… Он-то знает! — кивнул он на Бардаша, обращаясь к Курашевичу и Мигунову. — И его тут каждая собака знает. Он тут и улицы подметал и воду таскал… Было дело…
— Правда? — спросил Курашевич.
— Побудьте нашим гидом, Бардаш Дадашевич, если можно.
— С одним условием, — согласился хозяин дома. — Называйте меня просто Бардаш…
— Хорошо, Бардаш Дадашевич.
Им это было трудно… Молодые… А он — Дадашевич… Нет, как подпирало время, как подпирало! Однако не сдаваться. Это хорошо, когда время и тебе подмазывает пятки — шагай быстрее. А ведь кажется, совсем недавно еще таскал мешки с водой из Ляби-хауза, поливал дорожки вокруг чайханы, прибивая пыль пригоршнями воды, чтобы потом получить из рук чайханщика заработанную горячую лепешку — первую еду за весь день, самую сладкую еду…
