Он выпустил моё запястье и провёл рукой вверх по моей руке, после чего сжал моё горло. Его большой палец опустился на мой пульс, а губы превратились в тоненькую линию.
— Это из-за меня или того мудака из бара?
Мои губы приоткрылись, и я прижалась к стене. Что, блядь, происходит? Я сжала ноги вместе, стыдясь того, что стала влажной, а также злясь на себя из-за того, что у него всё ещё есть такая власть над моим телом.
— Я видела тебя. Видела её. Видела фотки. Я. Всё. Знаю. — мой голос предал меня, надламываясь с каждым болезненным утверждением.
Его пальцы сжались у меня на шее, и он поднял мою голову, вынуждая посмотреть ему в глаза.
— Перестань разговаривать грёбаными загадками.
Я не разговаривала. Загадки весёлые. А данная ситуация… данная ситуация вовсе не была смешной.
— Ты бросил меня. И вернулся к ней. Дьявол, я даже не знаю, бросал ли ты её.
Он опустил руки, сделал шаг назад, а потом потёр глаза руками и выругался себе под нос.
— Я, черт подери, никогда не пойму женщин. О чём, чёрт возьми, ты говоришь? Ты та, кто уезжает. Завтра. К Большому Каньону. Единственная женщина, с которой я собираюсь быть, пока тебя не будет — моя яхта. И единственная девушка, с которой, как я помню, я был — ты.
Я оттолкнулась от стены и расправила плечи. Часть меня знала, что начинать этот разговор сейчас, когда я немного пьяна и у меня заплетается язык — плохая идея. Но та часть меня была в меньшинстве, задавлена гордостью, злостью и непреодолимым желанием сделать ему больно.
— Тогда почему Обри была в твоих объятиях сегодня днём? — яд сочился в каждом моём слове.
Он напрягся, глаза расширились либо от удивления, либо от чувства вины. Точно не могу сказать.
— О чём ты говоришь?
— Ты и правда будешь отрицать это?
— Я… — он открыл и закрыл рот, потом посмотрел на свои ноги, будто там, среди тысячи окурков и пустых банок из-под пива таились ответы на все вопросы, и вновь посмотрел на меня. Он покачал головой. — Как ты вообще узнала об этом?
— Вау. Это твой ответ? Это именно то, что ты хочешь сказать?
Я моргнула, не веря собственным ушам.
Развернувшись, я направилась в сторону автомобильной парковки, подальше от него. Я неустойчиво стояла на ногах, пока мой мир рушился.
Горячие слёзы наполнили глаза. Я стиснула зубы, ненавидя женскую склонность лить слёзы, как в печали, так и в гневе. Из-за этого я ощущала себя слабой, и, хотя из-за своих предательских глаз я едва ли могла идти прямо, в каждой клеточке своего тела я ощущала ярость.
