Люди с разных улиц | страница 5

Я снова смотрю на часы и почему-то радуюсь. Он ждал тридцать пять минут. Да, целых полчаса и еще пять минут.

Уже совсем стемнело. Я должна идти домой.

Когда я подхожу к дому, я вижу, что в нашей комнате горит свет. Я бегу, открываю дверь. Мне хочется обнять сестру и расплакаться. Но неожиданно я останавливаюсь.

Сестра молча стоит у окна. Услышав, как я вошла, она оборачивается. Я еле слышу ее голос:

— Не взяли… Нашли другую. Она больше подошла…

Мы стоим друг против друга. Между нами, на протянутой через комнату веревке для сушки белья, висит наше цветастое платье. Оно протерлось только в одном месте, но, сколько бы вы ни искали, вы не заметите этого: сестра починила его очень искусно.

1958 г.

Египетский пейзаж: три-четыре стройные пальмы, горячий песок и высыхающий, словно истощенный ребенок, маленький ручей. На первый взгляд в этом пустынном месте не ступала ничья нога. Но вон на песке различаются какие-то следы. Их все больше и больше. Скоро покажется город с улицами, и следы исчезнут на мостовой. Фати подойдет к фабрике, над воротами которой крупными буквами написано: «Изящная обувь», и, как всегда, примется за работу.

Каждый раз, входя в город, Фати на мгновение останавливается и дальше идет уже не спеша.

Каждое утро на окраинной улице пригорода играют какие-то мальчишки. Они хорошо знают Фати. Это какой-то загадочный человек, живет он не в городе, а где-то в песках, там, где, быть может, водятся дикие звери. Он хороший человек, потому что на них он не сердится, хотя они кидают в него песок и даже камни. Вероятно, им бы надоело изо дня в день делать одно и то же, если бы Фати сердился. Но он не сердится, и в этом есть что-то необычное. Другое дело Абду. Как-то они попробовали задеть его, но он сердито прикрикнул на них.

Вот Фати входит в город. Напрасно дети стараются увидеть на его лице недовольство. Нет. Он, весь как-то сжавшись, с маленькой улыбкой на губах идет под самыми стенами домов, будто боится занять на тротуаре лишнее место. Они бросают в него песок и камни, но он почему-то улыбается еще шире и замедляет шаги, словно хочет угодить детям.

На других улицах детей уже нет. Там друг за другом выстроились лавки. Каждое утро перед ними сидят лавочники в ожидании покупателей. Вот один из них зевает. Глядя на него, зевает второй. А за ними позевывает и вся улица. Иногда лавочники пьют водку. Это занятие несколько развлекает их. Но нельзя же пить водку целый день. И опять они садятся перед своими лавками и глядят по сторонам в надежде увидеть что-нибудь, что развеяло бы скуку.