Тем не менее, революционный комитет поспешил уведомить Национальное собрание об этом «подвиге народа».
Совершенно очевидно, что план состоял в «штурме» Бастилии не с целью освобождения сотен «репрессированных политических заключенных», якобы содержавшихся там, а с целью захвата необходимого для начала революции оружия.
Так называемый «штурм» Бастилии 14 июля 1789 года стал началом Великой французской революции.
Почему так называемый? Да потому, что никакого штурма, по сути, и не было. Да и «зловещей тюрьмы» в Бастилии тоже, по сути, не было. В действительности это было довольно роскошное заведение: с окнами во всех камерах, мебелью, печками или каминами для обогрева. Немногочисленным заключенным, как мы теперь знаем, разрешалось читать книги, играть на различных музыкальных инструментах, рисовать и даже ненадолго покидать застенки. Питание было неплохим, и его всегда хватало.
При этом революционные агитаторы умышленно распаляли страсти, утверждая, что подвалы Бастилии полны громадных крыс и ядовитых змей, что там годами страдают закованные в цепи политические заключенные, что там есть камеры для пыток и т. д. и т. п. Разумеется, все это было чистой воды вымыслом.
Но даже несмотря на это, «штурм» прошел почти незаметно: из восьмисот тысяч парижан всего лишь около тысячи принимали в нем хоть какое-то участие. Никто из них практически ничем не рисковал: король дал распоряжение войскам ни в коем случае не стрелять в народ и не проливать кровь. То, что происходило после «великой победы», весьма красочно описывает все тот же Шатобриан:
«Покорители Бастилии, счастливые пьяницы, кабацкие герои, разъезжали в фиакрах; проститутки и санкюлоты, дорвавшиеся до власти, составляли их свиту, а прохожие с боязливым почтением снимали шляпы перед этими триумфаторами, иные из которых падали с ног от усталости, не в силах снести свалившийся на них почет».
Отметим также, что при «взятии» Бастилии бывшая комната маркиза де Сада была подвергнута разграблению, причем многие его бумаги оказались выброшены или уничтожены.
О взятии Бастилии говорят, что оно на самом деле не обладает смыслом, которым его наделяют. Возможно. 14 июля 1789 года в этой тюрьме сидели малоинтересные заключенные. В конечном счете, сие событие было, скорее всего, недоразумением. <…> Однако мы можем утверждать, что доля недоразумения придает истории элемент слепого случая, без которого она была бы простым выполнением необходимого заказа (как на заводе).
