– То есть вы, сэр Клод, считаете, что всех нас необходимо обыскать?
– Я так не считаю, – ответил Эймори, посмотрев на часы. – Сейчас без двух минут девять. Эркюль Пуаро прибудет на станцию «Маркет-Клив», где его встретят, ровно в девять. Я приказал Тредуэллу отключить свет во всем доме, воспользовавшись главным рубильником в подвале. В темноте мы пробудем минуту. Ровно одну минуту. Когда свет загорится снова, ситуация уже выйдет из-под моего контроля. Сюда приедет Эркюль Пуаро и возьмет это дело на себя. Но если под покровом темноты формула вдруг окажется вот на этом месте, – тут сэр Клод хлопнул ладонью по столешнице, – тогда я сообщу месье Пуаро, что ошибся и что не нуждаюсь в его услугах.
– Совершенно возмутительное предложение, – гневно заявил Ричард, посмотрев на остальных. – Предлагаю, чтобы всех нас обыскали. Разумеется, я ничего не имею против.
– Так же, как и я. Естественно, – поспешил поддержать его Эдвард Рейнор.
Ричард Эймори пристально посмотрел на итальянца. Тот улыбнулся и пожал плечами:
– Я тоже.
Ученый перевел взгляд на свою тетушку.
– Конечно. Если надо – значит, надо, – пробормотала мисс Эймори.
– Люсия? – Ричард повернулся к своей жене.
– Нет-нет, Ричард, – женщине явно не хватало воздуха. – Предложение твоего отца лучше.
Младший Эймори какое-то время молча смотрел на нее.
– Ну, так что ты решил, Ричард? – поторопил его сэр Клод.
Тот сначала тяжело вздохнул и лишь потом произнес:
– Очень хорошо. Тогда я тоже согласен.
Он посмотрел на свою кузину Барбару, которая отделалась утвердительным жестом.
Сэр Клод устало откинулся на спинку кресла и медленно заговорил. Язык у него заплетался.
– Я все еще чувствую во рту вкус этого кофе, – произнес он, зевнув.
Часы на камине стали отбивать время, и все замолчали, считая удары. Сэр Клод медленно повернулся в кресле и твердо посмотрел на своего сына Ричарда. С последним, девятым, ударом свет неожиданно погас, и вся комната погрузилась в непроницаемую темноту.
Кто-то задохнулся, раздалось несколько приглушенных женских вскриков, а потом вдруг прозвучал четкий и ясный голос мисс Эймори:
– Мне на все это наплевать.
– Помолчи, тетя, – велела ей Барбара. – Я слушаю…
Несколько мгновений в комнате стояла абсолютная тишина, прерываемая только звуками затрудненного дыхания. Потом раздалось шуршание бумаги. И опять тишина, прежде чем все они услышали металлический лязг, звук чего-то рвущегося и громкий стук, который мог издать только перевернутый стул.
