– Сэр Перси очень занятой человек, – сказала бессильно Андре. – Если создалось впечатление, что ему не хватает времени для вас в эти дни…
– У него нет времени на меня в эти дни, – сказала Маргерит. – Ты правильно поступаешь, Андре, когда защищаешь его, это говорит о твоей верности и достойно восхищения, но правда в том, что Перси больше не любит меня. Как еще можно объяснить расстояние, которое выросло между нами, расстояние еще большее, чем то, которое отделяет его постель от моей? Ума не приложу, чем я заслужила такое обращение, разве что…
– Что? – спросила Андре, пытаясь подтолкнуть ее, зная, что она на грани разговора о Сен-Сире.
Маргерит покачала головой.
– Я устала, Андре, и я утомляю тебя своей жалостью к себе. Иди уже и дай мне поспать. Завтра я должна быть в своем лучшем виде, чтобы очаровать принца Уэльского и сделать моего мужа объектом зависти его сверстников – ведь у него такая жена. А теперь иди и ложись спать. Завтра будет напряженный день для нас всех.
Андре пожелала ей спокойной ночи и вышла из комнаты. Она не закрыла полностью дверь, но оставила на мгновение щель, чтобы немного послушать. Она услышала то, что ожидала, тихие звуки плача Маргерит Блейкни.
Поместье Блейкни напоминало сцену из исторического романа. Гости прибывали на праздник весь день, начиная с десяти утра. Большинство приехало тремя основными потоками. Самые ранние подоспели к охоте, одетые в лучшую спортивную одежду и привезшие с собой оружие и прислугу, а также полную смену туалета на вечер. Другие успели как раз вовремя, чтобы выпить чаю во второй половине дня, после охоты. Наибольшее число подгадало к ужину, который подавали в семь.
Конюхи были заняты постоянным ручейком карет и экипажей, на которых сливки лондонского общества приезжали со своими лакеями в ливреях. Парад богато эмалированных карет с позолоченной отделкой и гербами держал главного конюха и его подчиненных в напряжении в течение всего дня; они обеспечивали комфорт и кормление лошадей.
Во второй половине дня поместье было заполнено прогуливающимися парами, женщинами в шелковых платьях и нарядах из бархата, их волосы были искусно уложены и увенчаны стильными шляпами со шлейфами, которые они носили под ухарскими углами; мужчины были одеты в костюмы из бархата, жаккарда и шелка, с богатой вышивкой и с отделкой из кружев и золота. Драгоценности сверкали на солнце, украшая шеи и груди; в некоторых укромных местах с деревьями несколько дерзких пар занимались спортом без одежды, женщины кусали носовые платки, чтобы не кричать и не привлекать внимание к своему скандальному поведению. Большая группа стояла на верхней террасе, глядя вниз в лабиринт, смеясь и криками ободряя тех, кто пытался выбраться из изгороди, а те немногие, кто знал тайну урн, держали ее при себе, наслаждаясь прострацией своих непосвященных друзей.
