В тот… первый год… после моего отъезда из Энска (Марр долгое время называла мою эскападу банальным побегом) я безумно полюбила Москву.
Оказалось, что в ней так легко затеряться. Шанс случайно встретить знакомых в метро, на улице, в театре или одном из миллиона кафе-ресторанов-баров почти сведен к нулю. Здесь так много работы, так сильно устаешь, так далеко живешь от друзей, что на частые встречи нет ни времени, ни сил. И никто не обижается, если рандеву перенесется на неопределенный срок.
В этом городе почти абсолютное одиночество. В Москве так легко отгородиться ото всех и так просто спрятаться от себя и своих страхов. Я не знаю, что еще должно произойти, чтобы я изменила свое отношение к столице. Но тогда и сейчас… Москва — лучшее мое лекарство. Сильнодействующее средство от меня самой.
Я счастлива, что сделала именно этот выбор.
Впрочем, пять лет назад, точнее даже четыре с половиной года, даже при моем тотальном нежелании общаться с кем-нибудь, кроме Флейма и Ника, я умудрилась поссориться со своими друзьями. В феврале, пронзительном, морозно-снежном феврале, почти накануне дня всех влюбленных, я все-таки сорвалась. Чувства, сжатые, как пружина, все это время, нашли выход. И во время очередной душещипательной беседы с Андреем, я высказала ему все, что у меня накипело.
— Хватит! Не хочу тебя слышать! Ни слова не хочу. Ты вообще не имеешь права лезть ко мне в душу! Кто ты такой?
— Ксюш, успокойся, ты перегибаешь… — Ник, следящий за неожиданно вспыхнувшей ссорой, попытался вмешаться.
— Не твое дело!
— Ты ведешь себя, как…
— Ник, выйди, — это уже Андрей.
Я, заведенная до предела, только сжимала кулаки, не зная, что еще сделать, чтобы вырваться на волю.
Не в буквальном смысле. Меня никто и никогда не держал. Я была свободна идти и делать все, что бы я ни захотела. Но этот контроль… осторожный, ненавязчивый интерес со стороны друзей, их попытки меня расшевелить, вытащить наружу мои эмоции… Вернуть меня прежнюю. Вот это с каждым днем бесило сильней и сильней.
В феврале мое терпение достигло предела. И получилось то, что получилось. Вот этот ужасный скандал.
Ник послушался Флейма и оставил нас одних. И мое раздражение, до этого направленное сразу на обоих, осталось один на один с единственной покорной жертвой. Андрей, как хороший психолог, знал, как со мной «бороться».
Да уж…
В общем, ничего нового я тогда не сказала. Припомнила пару старых обид (мелких, если признаться честно), а потом, после попытки Андрея меня вразумить (снова!), добралась до точки кипения.
