— The painter is in the next room. I feel it. Loud music plays there. Painter has something green on.
Из какой-то двери вышел детина и промычал что-то невнятное, но грозное. Ульрик, не тратя слов, поприветствовал его рукояткой пистолета в переносицу.
Мимо накуренной кухни, где сидели несколько достаточно приличного вида молодых леди и джентльменов, я показал им автомат и они, без всяких дальнейших разъяснений, улеглись лицами в пол. Тертые калачи, надо понимать. Вот и комната с громкой музыкой. «Громкая» музыка, нечего сказать — уши закладывает. Горит бра. Стол, заставленный бутылками и закуской, там же валяется зеркальце со следами порошка. Очередью в переливающееся табло музыкального центра я успокоил музыку. Тихая паника. Ульрик включил верхний свет. Вокруг стола покоем стоят диваны. Публика, за исключением лежащих на диванах, сбилась в кучку. Господи Боже… Да здесь употребляют всеми мыслимыми способами. Николас потрогал одного лежащего на диване стволом.
— This one is good and dead. Overdose.
— Where’s this damned painter, Nicholas?
— Dunno. Inside this little crowd for sure, I feel, — и снова улыбнулся.
Я ногами и стволом автомата раздвинул этот комок паники. Что это Николас все так лыбится? Мелькнул зеленый рукав. Я ухватился за него и вытащил на свет художника. Хренов Николас! Он знает, что английский не поддерживает родов… Это she-painter, если можно так выразиться. Самка художника. Зрачки в ужасе или в приходе расширены, кудрявые черные волосы потны и спутаны. Молитвенно смотрит мне в глаза. Я отвернулся, чтобы не видеть взгляда человека, которого убью. Может это не она?
— Ти кокаин торговать? — надо симулировать английский акцент…
— Я. Сколько хочешь? Все отдам. Тэйк. Бери. Тэйк олл. Все бери, — визжит она, ерзая на коленях. Она, похоже, думает, что я пришел сюда за кокаином…
— Ask her memory, Ulrich. I want to know the next piece of this chain.
— As you wish, cap.
Ульрик подошел к художнице и положил руку ей на голову. Ее глаза на секунду закатились, но потом вернулись в свое нормальное состояние.
— Done. I know everything. What a tiny soul…
Я повернулся к ней. Угадав мои следующие действия, она бросилась к моим ногам, крича что-то. Подавив в себе жалость и омерзение, я дал очередь. Дернувшись и неловко вывернув голову, словно желая увидеть оставшуюся за спиной жизнь, она распростерлась на набухающем разорванном ковре. Сдвинув переводчик на режим одиночного огня, я выстрелил ей в ухо, чтобы прекратить возможную агонию. Опаленные огнем волосы скрутились в неровные спиральки. Мое первое убийство. Господи, прости.
