», прозвучало у меня в голове. Ульрик позволил себе тень улыбки. Это следует понимать как одобрение? Ни хрена не понятно.
Рамсес, ругаясь сквозь зубы, встал на ноги и, опершись рукой на стол, выдернул отломанное лезвие из головы.
— Неплохо. Очень неплохо. Но это на два-три дня. Новый вырастет. Редко видел, чтобы гнев так затмевал рассудок. Для существа, которое, стоит мне сказать лишь одно слово, может рассыпаться в пыль, ты ведешь себя на редкость глупо и храбро, — смеясь, проговорил Рамсес.
— А я как орел расейский, о двух головах родился. И еще третья у меня будет, сука! Твою отвинчу и на пояс повешу, — я отбросил сломанный нож, порываясь встать и сбросить руку Ульрика.
Рамсес лишь рассмеялся еще громче, повернулся ко мне спиной и вышел.
— Опрометчиво. Ты поступил, не подумав, — Ульрик поводил пальцем по остывающей воде в джакузи и размазал по полу ногой пятно рамсесовой крови, — я бы так не стал делать.
— Иди ты туда же. Лжец, трус и холоп, ваше величество.
Ульрик отскочил, сжав в кулаке кинжал. Я выставил вперед левую руку с перстнями, свою единственную защиту и оружие. Хотя чего мне бояться? Убьет — так даже лучше. Я опустил руку.
— Никто, кто называл меня так, не говорил больше, — бешенство у него в глазах может растопить Антарктиду одной вспышкой…
— Ты трус, лжец и холоп. Я говорю это тебе еще раз, если уши мхом заросли. Кроме того, вашей честью можно вытереть задницу и она не пострадает, а только улучшит свой вид и запах. Вы все — трусы, лжецы и холопы. Вы заманили меня сюда хитростью, вы хотите заставить меня работать на ваших господ бесчестием. Да, это дела великих — грозить смертью женщинам и оскорблять покойников. Я не желаю вас знать.
Я повернулся и вышел из ванной. Кажется, последний раз у меня так шумело в ушах и плавали кровавые пятна перед глазами, когда я буду бить Сашу. Где здесь выход? Почему я не могу плакать? Однако стоп. Вместо ярости в груди вырастал холодный и колючий пузырек безжалостного рассудка. Сейчас добраться до пистолета и всех перестрелять. Наперерез мне бросился какой-то слуга. Я, не глядя, смазал его по лицу перстнями. Слуга страдальчески взвыл и, дымя разлагающимся лицом, начал кататься по полу.
Тут меня ловким ударом под колени сбили с ног. Я упал на спину.
— Остынь. Не время начинать дрязги, — сказала голова Ульрика, появляясь в моем поле зрения.
— Пошел к черту. Я разрываю свой контракт.
— Я повторяю, не время начинать дрязги. «Возьми себя в руки и думай головой. Я твой союзник, это все, что тебе следует знать. Пока следует знать
