— А если бы был? — спросил я.
— Ее не выдали бы за Ульрика. Шрам — портит, даже самый маленький, родинка — человеческий признак. А так — смотрины послезавтра. Она предстанет обнаженной перед старейшинами кланов, и они подтвердят наличие требуемых признаков. Свадьба через неделю после смотрин… Ей, впрочем, недолго царствовать — ее отравят.
— То есть как отравят?
— Это дорогой и почетный подарок, но он должен быть сломан. Если она будет отравлена мной — мое положение упрочится, а тщеславные Бруккари не пикнут. Они получат свою честь родителей императрицы, достаточно мизерную ренту и еще раз поймут, что ошиблись, заключив союз с Орденом, я же, как единокровная сестра императора, получу свою диадему Императорской наложницы и стану хорошим союзником императору Ульрику. Женись на чужих — но спи и думай со своими, вот золотое правило. Императорская наложница имеет свободный доступ к телу императора, а я, вдобавок, возглавлю Адьярай, Ульрик займется межклановыми вопросами, словом все в выигрыше.
— Кроме Наин.
— Естественно. Я еще больше тебя заинтригую, Бруккари знают о судьбе своего подарка. Это молчаливое соглашение между ними и мной. И еще больше заинтригую. Наин тоже знает о своей судьбе. Я виделась с ней и сообщила ей ее судьбу. Глупенькая, но красивая и храбрая девочка. Она не плакала и не подавала никакого вида, что скорбит о своем скором финале. Мне ее немного жаль, но она оказалось той вражеской пешкой, которую я обязана съесть, как бы мне не нравилась сама пешка. Она попросила самый сильный яд, чтобы умереть быстро.
Вот так. Относительно невинное существо покорно пойдет под нож амбиций этой очаровательной женщины. А я-то почти начал относиться к тебе по-человечески, Белла…
— А что ей мешает хорошенько оцарапаться, если она, конечно, не хочет умереть?
— Дурацкий ты задал вопрос. Запрет, страх стать изгоем, достойный надзор и хорошее промывание мозгов. Она считает эти мучения своей миссией во имя всех детей Хаоса.
— И что значит самый сильный яд?
— То, что она умрет быстрее, чем за три ночи. Ты же знаешь, что мы умираем труднее, чем вы. Она примет яд и попросит меня добить ее, но не ранее чем через сутки. Сутки ей придется потерпеть, таковы наши правила. Впрочем, если она отравится на пустой желудок, то яд всосется моментально, она быстренько вытошнит все свои сожженные внутренности и потеряет сознание. А там — чик по горлу и все, не больно.
Ай да нравы. Ай да спокойствие. Так и хочется воскликнуть «Лаврик, генацвале, гдэ били мои глаза»… Ну да ладно. Я, конечно не супермен, не питаю никаких симпатий к этой несчастной особе, но можно помочь. Хотя бы попытаться. Раз я рыцарь на белой кляче, то обязан спасать всех девиц, с голубыми ли, с зелеными ли глазами. Сладостно вспомнилась Венуся…
